Так, к семнадцатому августа Армада уже не досчитывалась, как минимум, одной трети своих судов. А семнадцатого после того, как утренний туман рассеялся, герцогу доложили об отсутствии в радиусе видимости еще нескольких кораблей. Приказ о повешении тех, кто отстал от Армады, не отменялся, но разыскивать потерявшихся не стали так же, как и тех, кто сбежал.
— Нас остается все меньше, — заметил дон Алонсо, — скоро вообще вокруг никого не останется.
В самом деле, такая перспектива пугала. Привыкнув передвигаться огромной толпой, Армада неожиданно превратилась в сборище едва плетущихся, разбросанных по морю, разбитых кораблей. Одиночное плавание грозило каждому: держаться вместе не могла ни одна армада, что говорить про весь флот.
— Вы заметили? Похолодало, — отбивая дробь зубами, проговорил Антонио.
— Даже для Северного моря слишком холодно, — кивнул де Лейва, — после утреннего тумана теплее не стало. Люди на каракке мерзнут. Боюсь, до Испании большинство не дойдет.
В тот день все же пришла одна хорошая новость: удалось каким-то чудом захватить два шотландских судна. С них сняли лоцманов. В их задачу вменялось провести Армаду через Шотландию и Ирландию. Лоцманы в восторге от предложения не были, но и выбор им никто не предоставлял. Они остались на флагманском галеоне герцога.
— Смотри, удача нам улыбнулась, — сказал де Лейва, узнав новость, — шансов вернуться становится чуть больше.
Антонио сообщение не вдохновило. Безразличие и апатия окутали его сознание. Даже тело перестало реагировать на голод и холод. Ему хотелось лечь и умереть, безропотно, спокойно и безмятежно. Де Лейва заметил неладное. Он видел, что в подобном состоянии находятся многие: матросы и солдаты лежали, обессилев, на мокрой, промерзшей палубе, забывшись лихорадочным сном. Знатные доны оставались в каютах, не имея никакого желания выходить оттуда на свет Божий.
— Плохо, когда желание жить уходит из тебя, мой друг, — обратился де Лейва к Антонио, — когда смерть напевает тебе сладкие песни, от которых телу становится теплее.
— Дон Алонсо, так жить незачем, — Антонио всматривался вдаль невидящим взором, — всем понятно, мы не дойдем. Армада обречена.
— Ты проиграешь, только когда признаешь себя проигравшим. Не смей сдаваться! Пошли, — де Лейва повел Антонио вниз в каюты.
Оказалось, шли они не к дону Алонсо, а к Антонио.
— Доставай письмо Фредерико, — приказал де Лейва голосом, не терпящим возражений.
— Зачем? — удивился Антонио, немного встрепенувшись.
— Доставай. Будешь мне читать вслух.
Удивляться не было сил. Антонио вытащил из рундука несколько исписанных листков бумаги и протянул де Лейве.
— Вот они. Вам читать все подряд?
— Конечно. Идем ко мне. Моя каюта чуть теплее и соседей у меня не наблюдается.
— Один умер, — равнодушно сообщил Антонио и поднялся с кровати.
У дона Алонсо каюта располагалась поближе к верхней палубе, и в ней не было так сыро, как внизу, куда, видимо, проникала влага от постоянно попадавшей в трюмы воды. Да и солнце, если кое-как грело, то в первую очередь дарило тепло тем помещениям, что располагались выше.
Остаток дня прошел за чтением вслух и обсуждением прочитанного.
— Интересную жизнь вел твой дед! — восхитился де Лейва, дослушав до конца.
Антонио, чуть согревшийся и взбодрившийся, согласно закивал:
— Это ведь краткое изложение! Представьте, как было на самом деле! Что если бы он написал обо всех приключениях! — тут Антонио нахмурился. — А я провалил первое же дело, которое мне поручил король, отправив с Армадой воевать против англичан.
— Ты опять за свое, — де Лейва прекрасно понимал состояние молодого человека. Когда-то давно он тоже рвался в бой и считал жизнь прожитой зря, если не удавалось добиться желаемого. Антонио действительно не повезло. Предприятие, начинавшееся с таким размахом и обещавшее непременный успех, закончилось полным провалом. Разные бывают поражения, но это превзошло даже те, с которыми сталкивался опытный де Лейва.
— Слышите, — Антонио поднял указательный палец, — за стенами постоянно слышны завывания и стоны, ужасающий скрип, рыдания. Наша Святая Мария не довольна, она страдает, как человек.
— Конечно, она страдает. Корабль — это живая сущность, ты прав. Нельзя лишь поддаваться эмоциям и позволять разрушать им тебя изнутри. Жалость — не лучший помощник. Вспомни, как плачет женщина. Она взывает к тебе своими слезами. Ты должен сострадать, но не позволять слезам утопить тебя в горести и печали. Мужчина обязан взвалить на себя груз ответственности. Его разум остается холодным, а сердце горячим. Не иди на поводу у этих стонов. Сохраняй выдержку и мужество. Они тебе пригодятся не раз.