8. «Преодолев рубеж могил…»
Преодолев рубеж могил,
Одетый новой плоти тканью,
Ответит он опять дыханью
В живой борьбе творящих сил
И принесет нам весть благую,
Как светозарный Гавриил,
О воплощеньи в жизнь другую.
9. «И мы познаем солнца те…»
И мы познаем солнца те,
Что днесь невидимые блещут,
И краски, что теперь трепещут
В незримой глазу красоте,
И волны тайных благовоний,
И здесь лишь внятную мечте
Красу неведомых гармоний.
10. «И будет жизни путь светлей…»
И будет жизни путь светлей,
Проникновенней ум и чувства,
Живей и радостней искусства,
А мудрость проще и теплей;
И в новых обликах по плоти
Вновь будут Дант и Галилей,
Да-Винчи и Буонаротти.
Август, 1928
Ветер
Истома в бархатном контральто,
Зовет раскрытых губ кармин,
И режет тишь шуршанье шин
По ленте мокрого асфальта.
Ликует ветер, рвет вуаль,
Уносит клятвы в даль… А даль-то
Так хороша, что клятв не жаль!
Двойной хмель
Вино… и ты. Я пьян вдвойне
От глаз твоих и хмеля кубка.
Два хмеля с жадностью, как губка,
Впивает сердце в знойном сне,
А кровь, двойной покорна власти,
Огнем, пылающим в огне,
Горит в вине пожаром страсти.
«Любовь и братство — бред людской…»
Любовь и братство — бред людской,
Мираж несбыточный в пустыне:
Борьба за жизнь мрачит поныне
Возмездьем крови наш покой;
И жаждать мира даже в праве ль
Мы здесь, где братскою рукой
На утре дней зарезан Авель?
Клинок
Спит в пыльной лавке антиквара
Клинок, угрюмый нелюдим:
Средь смен столетий невредим,
Уж не сверкнет он для удара
Навстречу вражеским рядам,
Но весь блестящий век Ронсара
В девизе: — «Dieu, mon Roi, ma Dame».
«Еще не найдены слова…»
Еще не найдены слова,
Но в сердце властный трепет звука:
Так изготовленного лука
Дрожит тугая тетива,
Прощаясь с звонкою стрелою…
И зреет песня торжества
Тебе, одной тебе, хвалою.
«Повеял вечер. Нежит сном он…»
Повеял вечер. Нежит сном он
Усталый мир. Всё спит в селе;
Спит лунный лик в речном стекле,
Спит лес и в гнездах птичий гомон;
Поля молчат в душистом сне,
И только в тайнах звезд — недреман
Глас Бога, внятный в тишине.
«Душа влюбленным менестрелям…»
Душа влюбленным менестрелям
Поет желаний жгучих власть,
И нас сближающая страсть
Туманит трепетом и хмелем:
В слияньи мощь двух встречных гроз,
И мы на ложе счастья стелем
Стыдливость лилий с пылом роз.
Памятник Данту
Царит ли ночь, дневной ли шум
На рынках города-гиганта, —
Венчанный лавром облик Данта
Всё так же царственно угрюм,
Как будто медь, в безмолвном кличе,
Взывает к небу скорбью дум
Об отлетевшей Беатриче.
Нью-Йорк
«Сквозь кружевные занавески…»
Сквозь кружевные занавески
Мерцает в зале свет луны.
На люстрах им оживлены
Кой-где хрустальные подвески,