И умерла о счастьи греза,
Как яблонь нежный первоцвет
От злобы позднего мороза.
Освобожденье
Душе дано на грани сна
Слиянье яви и дремоты:
Последний вздох мирской заботы
И воли первая волна,
Чтоб в озареньи, мимолетно,
Еще в земном, могла она
Постигнуть счастье — стать бесплотной.
«Одна пустая жизни шалость…»
Одна пустая жизни шалость, —
И счастья нет… В последний раз
Гляжу я в глубь любимых глаз:
В них — злая мука, в них — усталость,
В них — покоренность… И остра
На сердце трепетная жалость
К тебе, подруга и сестра.
«Вдали от грохота и клика…»
Вдали от грохота и клика,
От пьяных жизнью площадей,
Стою с толпой чужих людей —
Им близкий сердцем горемыка —
В тени у страшного Креста,
И всепрощающего Лика
Душе понятна красота.
В пути
В лугах змеится след тропинок;
Лес золотой горит красой;
Дрожит заката луч косой
В осенних нитях паутинок;
Звенит река, зовут холмы…
И я полям, как Божий инок,
Слагаю светлые псалмы.
«Стремлюсь, робея, в мир желанный…»
Стремлюсь, робея, в мир желанный
Твоей души, открытой мне,
И труден в яркой новизне
Мой путь загадочный и странный.
Так правоверный, трепеща,
Чрез бездну в рай обетованный
Идет по лезвею меча.
«Апрельский день на небосклон…»
Апрельский день на небосклон
Взошел мерцанием печальным…
Но вот — приветствием пасхальным
Церквей ударил перезвон,
И сразу свет блеснул в завесе
Туманной мглы… Со всех сторон
Лучи поют: «Христос воскресе!»
«Гудок протяжный паровоза…»
Гудок протяжный паровоза,
Тревожный зов издалека,
Прорезал тишь… И вновь тоска
В душе, как старая заноза:
О прошлом дум не превозмочь,
А за окном, в цветах мороза, —
Враждебно-чуждая мне ночь…
«Я не комок бездушной глины…»
Я не комок бездушной глины, —
Я сам ваятель: жизнь свою
Творю я сам и создаю
Себе то радость, то кручины
Своею собственной рукой —
Хозяин полный и единый
Мне Богом данной мастерской.
«Разлуки ночь. Восторг лица…»
Разлуки ночь. Восторг лица
И блеск очей… Глядя в глаза мне,
Ты взором в сердце, как на камне
Огнем пророческим резца,
Неизгладимо начертала:
Любовь — как жизнь; ей нет конца
До оправдания начала.
«В далекой песне над рекой…»
В далекой песне над рекой
Мне что-то слышится родное,
Как будто я в полдневном зное —
Не раз слыхал напев такой
И словно жил — когда-то, где-то —
Его разгулом и тоской
В других местах, в иное лето.
«При корне дерева — секира…»
При корне дерева — секира,
Над трупом — крик вороньих стай,
И смерть сбирает урожай,
Как дань с подвластного ей мира;
А мы кипим избытком сил
И рвем цветы в венки для пира
С чужих бесчисленных могил.
«Ночь веет над росистым лугом…»
Ночь веет над росистым лугом
И тихо спящею водой;
Меж тучек месяц молодой
Ныряет острогрудым стругом,