Непреодолимая сила водоворота уже увлекла виновника катастрофы. Только одна рука его, как бы в последнем усилии, тянется к небу. И из нее, превращенный в небесное созвездие, ускользает таинственный Анк, уносящийся сквозь грозовые тучи в запредельную высь, которая бесстрастно хранит начальные мировые тайны.
Иллюстрация XIII. К Третьей части: Гибель Атлантиды.
2. КОНЕЦ ЗИГГУРАТА
Пусть тонет падший несчастный Ацтлан
И гордый Остров, служивший нечестью…
Морская пучина поглотила Город Золотых Ворот.
В прозрачной глубине шевелятся напоминающие о живописи Критской керамики спруты с четырьмя щупальцами. Неподвижные водоросли, морские звезды и медузы оттеняют Кносский стиль.
Таинственная жизнь подводного царства окружает руины погибшего Зиггурата. Среди развалин — повергнутое изваяние Жреца в образе быка: его крылья сломаны, лицо и корона отколоты.
Но над ним всё же витает светящийся Анк, из которого, как подводный блуждающий огонь, вырывается пламя, горящее в воде, подобно легендарному «греческому огню».
И в языке пламени — облик Андрогина, как похищенная океаном, но бессмертная тайна единства.
Андрогина обвивает огромный осьминог, эмблема множественности (видны семь ног), действенности (глаза) и змеевидности (Кундалини). В нем облик Жреца в его моральном поражении, в котором до конца не изжита неумирающая мысль о бессмертии чрез воссоединение мужского и женского, что подчеркивается и всем лучисто-волнообразным построением рисунка.
Иллюстрация XIV. К Третьей части: Гибель Атлантиды.
3. ГИБЕЛЬ АТЛАНТИДЫ
Восстань, Пресветлый, у граней восточных
И к жизни вновь племена призови
Во имя жертвы двух душ непорочных,
За смертный подвиг великой любви.
Прозвучала мольба, взывавшая именем великой любви, — и стихии, повинуясь Высшей Воле, укротились. Утишилась лава, приникло пламя, смирилась вода и умолкли ветры. Последними извилистыми разливами расходится затихшее волнение пучин.
Небо прояснилось; гряда грозовых туч погружается за горизонт. И три света отражаются в умиротворенной поверхности моря: блеск одинокой звезды, теплящейся в прорыве между тучами; бледное мерцание тонкой серповидной луны, светившей при рождении Атлантиды; и спокойное сияние, струящееся от лика Андрогина. На его челе сверкают две новых звезды, объединенных общим нимбом трепетных лучей.
Центральный свет падает на затонувшую Атлантиду над Зиггуратом — местом рождения и смерти Близнецов, и при его тихом озарении в подводной глубине брезжит белым мрамором колоннада в стиле зданий Ксеркса и Дария.
Мистический пейзаж, создаваемый одухотворенной, но в то же время реалистической трактовкой океана, исполнен духом эпического успокоения. Композиция, при необычайной простоте и цельности настроения, заключает серию иллюстраций как бы последним аккордом, созвучным с главной идеей поэмы, обвевая мистическим дыханием светлого и гармонического единства.
Вместе с тем композиция невольно возвращает мысль к другому таинственному лицу Андрогина с лучащимися, как две звезды, очами: тот лик за светоносным Анком тоже царил над спокойной поверхностью моря, отражавшей три света (Иллюстрация II). И эта аналогия естественно и ярко вновь связывает начало и конец основной темы, как символ того, что с Гибелью Атлантиды неизменно связана неразгаданная роковая Тайна Чудесного Острова.
ВЛАДИМИР ИЛЬЯШЕНКО. АУМ
Слово АУМ принадлежит к древнейшим священным словам индоевропейских языков и служит в Индии предметом религиозного поклонения — честь, разделяемая на Западе разве лишь именем Иисуса Христа в ереси имябожества. АУМ (ОМ) или Пранава, «слово исключительной) могущества и хвалы», встречается в первых гимнах Риг-Веды. Оно имеет смысл утверждения, повеления, воззвания и использовано в значении «да будет так». Поэтому некоторые филологи считают, что созвучное ему слово «аминь» обязано своим происхождением ему. Уже в Практике РигВеды АУМ обозначает Брахмана и объявляется единственным средством для достижения блаженства. Каждая молитва начинается и кончается возгласом «АУМ», и каждая буква этого слова напоминает о «тройном знании»: Риг-, Сама— и Яджур-Ведах. АУМ так же часто упоминается во «втором и третьем откровении» — в Брахманах и в «тайном учении» Упанишад, — как в Пурунах, Дхарма-Шастрах и Сутрах. Можно сказатыжо АУМ более, чем что бы то ни было, характеризует религиозно-философскую мысль Индии, т. к. необычайное почитание его одинаково у последователей Веданты, у их противников — буддистов и джайнов — и у йогов различных сект. Самая абстрактная изо всех Упанишад — Мандукья, — по мнению некоторых индийских ученых являющаяся итогом всех Упанишад и содержащая всего лишь в 12-ти мантрах весь доступный нам гнозис, посвящена АУМ’у целиком. Приведем начало этой Упанишады: «Всё зримое есть звук АУМ. Это истолковывается так: всё прошедшее, настоящее, будущее есть поистине АУМ. Также иное, что потусторонне, вне времени, и это поистине АУМ. Всё это непререкаемо Брахман. Аман есть Брахман».