Напутствие. Из индусской поэзии
Последний миг. Горю в огне
Освободителя-недуга.
Спеши, дитя. Склонись ко мне,
Как роза в теплом ветре юга
Целуй, целуй… Вся жизнь — во сне,
А в смерти — радость пробуждены:
Так пусть, проснувшись, не прерву
Утех земного сновиденья
И не утрачу наяву
Твоих лобзаний наслажденья.
«Запутанные жизни мелочами…»
Запутанные жизни мелочами,
Средь суетных забот ослепшими очами
Не видим мы в лазоревой дали
Архангелов с грозящими мечами.
«Я ушел от жизненной горячки…»
Я ушел от жизненной горячки,
От извечной суеты мирской, —
Но в душе не полночь зимней спячки,
А плодовой осени покой.
Средь людей в миру пустынножитель,
Я ему ни недруг, ни судья.
Но стоит мечты моей обитель
Высоко, вне плена бытия.
Голубая тишь по поднебесью;
И под ней, на зов небес глуха,
Плещет жизнь причудливою смесью
Красоты, безумья и греха.
Но, вглядясь в разлив ее горячий,
Различаю явственней отсель
Я ее высокие задачи
И ее возвышенную цель.
Тайный смысл во всем читаю здесь я —
Мудрый смысл, незримый там внизу,
И понятна радость поднебесья
Над землей, окутанной в грозу.
«В бурной роскоши яркой вечерней феерии…»
В бурной роскоши яркой вечерней феерии
Пламя солнца горит у закатной черты —
Песня света… предсмертная песня в преддверии
Неизбежно грозящей ночной темноты.
Мягко тенью лиловой подернуты прерии;
Выси гор на снегах отражают зарю…
И, дыша тишиной в голубом повечерии,
Я молитву заветную Солнцу творю.
Но молюсь не костру раскаленной материи,
Не светилу, хранящему жизнь вещества,
А вселенскому светочу вечной мистерии,
Беззакатному Солнцу — в лице Божества.
«Звенят весельем вешним воды…»
Звенят весельем вешним воды,
Бодрит весенний аромат,
И, слыша новой жизни всходы,
В семье ликующей природы
Всему живущему я — брат.
Клятва
Покой ее лица и воск упавших рук
Ему сказали всё… Тогда, сдержав рыданья,
Обет он произнес любви и ожиданья
До новой встречи там, где нет тоски разлук.
И свято нес в душе он клятвы этой звук.
Дождался. Смерть пришла, а с нею — миг свиданья:
— «Желанный друг, сбылось. И вечность обладанья
Наградой будет нам за искус прошлых мук». —
Но в благостной игре лучей нетленно-ясных,
Среди толпы теней, таинственно-безгласных,
Не дрогнула она при радостной хвале.
И безмятежно тих был взор очей прекрасных:
Она забыла всё, что было на земле
В чреде ее тревог ничтожных и напрасных.
«Под бодрый ропот летних ливней…»
Под бодрый ропот летних ливней,
Заслышав гроз июльских гул, —
Душа светлей, бодрей, отзывней…
И снова гордые мечты в ней
Громовый голос всколыхнул.
«Неподчинимая глаголу…»
Неподчинимая глаголу,
Земли извечная тоска
Доступна Богу и отдолу
Восходит к Вышнему Престолу
При каждом вздохе ветерка.
«Есть в любви — подобье сказки…»
Есть в любви — подобье сказки;
Яркий миг ее наитья;
Непредвиденность развязки
И причудливость развитья.
Но добавлю, чужд пристрастья,
Что под стать им и развязка:
Ведь в любви — виденья счастья
Так несбыточны, как сказка.