Возник блаженный край. И чудесно-загадочный,
Соблазна полный, всплыл мужеженственный Лик…
О, этот древний бред! В нем восторг лихорадочный,
В нем дум мятежных вихрь, в нем созвучий родник.
Единству гимн гремел в первобытной напевности,
И только вторил я сладкозвучной волшбе…
Прими! Я грезу-быль, завещание древности,
Тобой добытый клад, посвящаю тебе.
26 ноября 1935 года Нью-Йорк
I.ЧАРЫ АТЛАНТИДЫ
Deep into that darkness peering, long I stood there
wondering, fearing,
Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared
to dream before…
Edgar Allan Poe
«Стемнело. Вечер короткий угас…»
Стемнело. Вечер короткий угас;
Владеет полночь умолкнувшим домом.
А я, бессонный, в задумчивый час
Склоняюсь вновь над разогнутым томом
Трудов Платона. Как прежде, опять
Я внемлю старцу, но с новым подъемом
Теперь пытаюсь прозреть и понять
Впервые что-то в рассказе знакомом.
Так внятен сердцу преданья язык,
И брезжит даль, где небесных владык
Пронесся гнев сокрушающим громом:
Там Атлантиды пленительный лик,
Подобный сфинксу, загадкой возник,
Маня улыбкой с печальным изломом.
И, знаньем гордый, наш мир обольщен
Мечтой чудесной, родной испокон.
Но в грезе этой не сказки прикраса,
Не бред, а быль. Не со всех ли сторон
В потемках мифов, в намеках письмен
Мы слышим весть о потомках Атласа?
И прах развалин, и тлен похорон
Их жизнью веют; их след сохранен
У дельты Нила, в глуши Гондураса,
Близ волн Бискайских, где жил кро-маньон,
И там, над Тигром, где правил Саргон,
Где встарь к дворцу с зиггуратом терраса
Вздымала лестниц и сходов уклон;
Поднесь, как эхо, их быт отражен
Чертой нежданной в быту папуаса,
Их мыслью в солнце Атон воплощен,
И в мудрость Вед, в изощренный канон,
Их дух вковал вдохновенный Виаса.
И странно дорог и близок мне он,
На утре жизни приснившийся сон:
Блаженный край; величавая раса —
Венец творенья, праматерь племен…
И — смерть… Всё так же горит Орион,
Всё так же ярки огни Волопаса,
Но дивный Остров стихийно сметен…
То суд ли Божий? Природы ль закон?
Никто не знает! Оракул Парнаса
Молчит, не выдав ни дел, ни имен;
Молчат пророки древнейших времен,
Не помнит странник из Галикарнаса
О том, что слышал в Саисе Солон,
И даже сам провозвестник Платон
Скрывает правду последнего часа…
И вновь, и вновь я, внимательный чтец,
Вникаю в повесть, в тревожный конец,
Где, в страшный срок воздаянья, мудрец
Приводит нас на совет чрезвычайный,
Когда в престольном чертоге небес,
Откуда мир открывался бескрайный,
Воззвал к богам о возмездьи Зевес.
Но прерван сказ. Обаяние тайны —
Как тишь во храме за шелком завес…
Зачем же смолк ты, сокрытых чудес
Последний в мире наследник случайный?
На чем прервал летописную нить?
Какую правду не смел возвестить?
Ответа нет. И рассудок холодный
Еще сегодня доказывал мне,
Что стал легендой пра-остров подводный,
Что в думах наших о дивной стране
Напрасно ставим всё тот же вопрос мы,
Когда над жертвой пучины веков
Пучина вод разметала, как космы,
Седые гривы лохматых валов,
И лишь тоскливый напев панихиды
Порывы бурь безымянно поют
Над черной бездной, где быль Атлантиды
Нашла навеки последний приют.
Пусть гордый разум был прав непреложно!
Но в полночь к сердцу прихлынула рать
Надежд крылатых, и в близости ложной
Мечте казалось легко и возможно
Сломать на свитке запретном печать…
Хочу! Я должен, мне надо узнать!
Мне шепчет память, мерцая украдкой,
Что в древнем мире с далекой загадкой
Я властно скован незримым звеном,
Что в эту полночь о близком, родном
Мой дух тоскует в разлуке и сладкой
Мечтой живет, что придет череда
Для встречи новой!.. — Но где и когда?..