Примерно в дне плавания при попутном ветре от входа в залив Видвагар, на берегах которого лежала Столица королевства Видрира, в море высились утесистые громады прибрежных скал острова Хединсей. Моего острова. Когда-то давным-давно именно там основал я столицу Ночной Империи, а потом ураган войны стер в ничто все плоды моих трудов. Остров попал в руки Сигрлинн, а она отдала его своим Ученикам, создавшим на месте моего государства Хранимое Королевство, послушное Молодым Богам. С тех пор этот остров так и стоял необитаемым, хотя внутри кольца высоких и обрывистых скал, ограждавшего его со всех сторон, было вдоволь и лугов, и полей, и ручьев. Именно этим он и привлек меня в свое время – его земля могла прокормить немало народу. Для порядка Видрир, нынешний правитель Хранимого Королевства, все же держал там небольшой гарнизон.
Между рубежом Хранимого Королевства и собственно бондскими областями широкой полосой тянулись владения свободных танов – вассалов Видрира; им принадлежали и несколько островов, расположенных в море подле Хединсея. В отличие от ярлов, таны редко предпринимали дальние военные экспедиции; основой их богатства оставалась земля, обрабатываемая арендаторами. Время от времени таны оказывались вовлеченными в мелкие стычки между общинами бондов или же, объединившись, отправлялись в набег на области Химинвагара, на что правители Хранимого Королевства смотрели сквозь пальцы, и редко, очень редко дружина какого-нибудь уж совсем отчаянного тана присоединялась к ярлам, хаживавшим далеко на юг и на восток.
Так или иначе, но Хединсей ждал нас, и нужно было спешить – я не мог поручиться, что для выполнения всего задуманного мной хватит человеческой жизни Хагена, а лишать его покоя посмертия казалось мне самым чудовищным предательством, какое может совершить Маг-Учитель по отношению к своему Ученику; к подобному частенько прибегал Макран, и одного этого уже было достаточно, даже если просто не брать в расчет моих принципов.
Мы двигались на юг. Леса остались позади; вздыбились горные кручи Альвланда, и Хаген, наслушавшись множества историй об этих существах, не сводил с вершин взгляда. Я всегда с большой осторожностью относился к Перворожденным; пусть они и почти покинули населенные людьми пределы всех четырех частей Большого Хьёрварда, но те, которые остались, владели грозными силами, время, от времени властно вмешиваясь в события и всегда стремясь прекратить войны и дать земле покой на возможно большее время. Магов они недолюбливали, но никогда не выступали против них в открытую.
Альвы же всегда занимали меня чрезвычайно. В ряде случаев они могли оказаться очень полезными, почти что незаменимыми. И они всегда готовы были прийти на помощь, правда, никогда не забывая потребовать плату – Знанием; признаюсь, порой меня забавляло, как с поистине детской непосредственностью они пытались выведать от меня заклятья, всегда относимые Советом Поколения к Тайным: как пробуждать Драконов и повелевать ими, как открывать ворота в Нижние Земли и черпать там силы, как опутать незримой сетью Мага и лишить его свободы.
Леса кончались, уперевшись в серо-коричневые склоны предгорий. Прямо перед нами распахнуло зев широкое ущелье, почти долина; видно было, как четко проведена граница земли альвов – несколько сотен саженей безжизненной глины и камня, а затем склоны ущелья вновь покрывает трава, но уже не совсем похожая на обычную, растущую в иных местах: здесь она имела голубоватый цвет. Дно ущелья скрывали деревья, какие тоже можно было увидеть только здесь – низкие, но с очень толстыми стволами и широкими, разлапистыми листьями густо-зеленого цвета, немного похожими на кленовые, только раза в два больше. Сделанные из этих стволов бревна не гнили, очень плохо горели и потому весьма ценились и ярлами, и бондами как материал для крепостных стен. С обеих сторон ущелья на выдававшихся вперед утесах, вознесшихся над нашими головами на добрые полсотни саженей, стояли две сторожевые башни, сложенные из голубоватого камня. Изящные, стройные, с ажурной каменной резьбой, эти башни никак не походили на настоящие укрепления;
альвы, ушедшие от своих творцов, тем не менее, неосознанно подражали былым наставникам, хотя, конечно же, их постройки не могли тягаться красотой с творениями эльфийских мастеров, с Серебряным Кором – одной из эльфийских столиц Восточного Хьёрварда, куда за все долгие века его существования находило дорогу лишь несколько Смертных, считанных на пальцах одной руки. Я был там один раз и запомнил это зрелище навсегда.
В обращенном к нам высоком окне левой башни мелькнул быстрый голубой проблеск. Слишком быстрый, чтобы его могли заметить праздные глаза случайного странника.
– Что это было? – мгновенно напрягся Хаген, пригибаясь и заученно перебрасывая со спины щит.
– Нас спросили, достойны ли мы внимания хозяев, – ответил я, складывая руки перед грудью.
До того чтобы сделать что-нибудь, истинному Магу нет нужды произносить какие-то слова. Маги, подобно Орлангуру и Демогоргону, – есть Великий Предел между светлой и темной половинами мироздания. Поворачивая весь мир вокруг себя, Маг обретает силы. Заклятья же – лишь устоявшаяся форма, помогающая в работе, особенно с существами, созданными не из одной лишь косной материи.
Между моими ладонями, сложенными лодочкой, появился неяркий оранжево-рыжий огонек, быстро вытянувшийся в острый луч высотой почти в рост человека; я ответил на вопрос стражей – альвов.
Сперва, я помню, Хагена поражали не сложные, истинно магические наши дела – спуск в Нижние Миры, вызывание мертвых и тому подобное, – а вот эти простейшие вещи, вроде той, что я проделал только что. Я долго пытался объяснить ему, что для Мага зажечь такой огонь на ладони – все равно, что человеку, скажем, свернуть язык трубочкой или пошевелить ушами. Получается далеко не у всех, а тот, у кого выходит, все равно не может объяснить, как он это делает. Не может объяснить и не может, конечно же, никого этому научить. Я, понятное дело, долго растолковывал Хагену учение о Магическом Огне, об изначальной Искре, что Творец вдохнул в наш Мир еще до того, как в него вступили Молодые Боги, что в каждом Маге горит частичка этого незримого пламени и что ей можно придать множество форм, – но объяснить, какие же именно действия я предпринимаю, чтобы зажечь свой огонек, я так и не сумел.
Теперь голубые проблески появились в бойницах и правой башне. Нас приветствовали и приглашали войти.
Так мы с Хагеном пересекли границу Альвланда.
ГЛАВА V
Шел четвертый день, как Гудмунд, расставшись с Фроди, без устали скакал и скакал на восток. Долина Бруневагар лежала между двумя старыми, оплывшими и заросшими лесом горами. Когда-то они были частью могучей горной цепи, одной из величественнейших в Восточном Хьёрварде; тогда, впрочем, не существовало и самого понятия «Восточный Хьёрвард», а был один великий материк – до наступления Первого Дня Гнева, о котором ныне не сохранилось вообще никаких свидетельств, кроме лишь одного: сгинули все люди, что жили тогда на земле. В час Ярости Сил изменились пути ветров и вод, сместились
громады континентов, Земной Щит исполосовало трещинами, волны мирового океана хлынули в образовавшиеся разломы, возникли новые моря; старые горы стерло почти до основания, сорвало с них броню гранитов, оставив на поживу медленно глодающим добычу дождям мягкие нутряные слои. Но дух этих старых гор – а они были воистину стары, во всем Восточном Хьёрварде с ними мог сравниться возрастом разве лишь Хрофт, да еще Орлангур с Демогоргоном, но эти принадлежали всему Миру, – дух этих старых гор был еще жив, и, наверное, поэтому странный, известный среди Перворожденных монастырь был
основан именно в этом месте.
Все это Гудмунд вспоминал дорогой; он многое узнал из рассказов тана, которого воин уважал не только за удачливость в боях, но и за то, что порой тот, выручал их всех или находил необычайно ценную добычу именно благодаря своему Знанию, куда как отличному от всего, что довелось слышать Гудмунду. Младший сын в семье обедневшего, захудалого тана на пограничье Хранимого Королевства, он давно уже ушел из дому – сразу после смерти матери и вторичной женитьбы отца. Был стражником у богатых бондов, потом судьба забросила его в Торговую Республику, в Хедебю; голодный, но гибкий и свирепый, он пробился сквозь сито придирчивого отбора и стал городовым стражем. А потом его встретил тан – вернее, тогда он еще не успел стать таном, а был просто Хагеном.