В руку воина вцепились сухие, тонкие пальцы — и он увидел умоляющий взор ведьмы. Глубоко-глубоко, прямо в душу Гудмунда смотрели эти глаза и… кто до конца поймёт мужской рассудок? Он подхватил своего бывшего врага и со всей быстротой, на какую оказался способен, потащил её прочь по коридорам и лестницам, слыша за спиной вопли погони, через наполовину выжженный двор, через пустой проём ворот… Позади них несколько раз всё вспыхивало — Ночная Всадница, собирая последние силы, прикрывала их отступление.
Когда они оказались за пределами монастыря, Гудмунд изо всех сил свистнул — и услышал ответное ржание своего верного коня; у воина отлегло от сердца. Он едва успел вскинуть Ночную Всадницу в седло и вскочить сам, как из ворот выбежали догоняющие. Гудмунд дал шпоры коню, позади него вновь вспыхнуло пламя, скакун рванул галопом, замелькали необъятные древесные стволы исполинских зелёных башен; Гудмунд остановился, лишь когда начал шататься вконец загнанный конь.
Вокруг уже стоял обычный северный лес; погоня, если она и была, наверное, отстала; Гудмунд и Ночная Всадница сидели друг против друга. Только теперь воин смог разглядеть, какие жуткие следы оставил на ведьме этот бой. Пять длинных рубцов от удара мечами; правый бок проткнут, плащ задубел от крови, прилипнув к большой ране; одна часть лица жестоко обожжена, другая являла собой сплошной кровоподтёк. С трудом двигалась правая рука, лоб пересекал глубокий порез.
Сидели молча: Гудмунд был совсем сбит с толку, а о чём могла думать Ночная Всадница — кто же сможет сказать? Тан Хаген нет-нет да и прибегал к услугам ведьм — порой от них можно было вызнать поистине бесценные вещи; и сейчас Гудмунду надлежало как следует расспросить её — кто, откуда, за кем охотилась, почему напала на него, почему — на монастырь; узнать также всё, что возможно, и о самом монастыре — почему его связали и заточили, что за кристаллический алтарь и всё прочее…
— Прощай, воин, — вдруг шёпотом, одними губами произнесла ведьма. Она неожиданно поднялась и, несмотря на свои раны, явно собиралась дальше идти в одиночку.
— Погоди! — воскликнул Гудмунд. — Неужели ты ничего не расскажешь мне? Что значил этот бой?
Ночная Всадница чуть заметно усмехнулась изуродованным лицом:
— Не тебе допрашивать меня, Смертный; радуйся, что я оставляю тебя в живых. — Огненосная Чаша была выразительно направлена на Гудмунда. Он замер, обездвиженный; нож-крюк был под рукой, но ведьма всё равно опередила бы его. — Но запомни, — продолжала Ночная Всадница, — придёт день, и твои хозяева горько пожалеют, что зелёный камень в Бруневагарском монастыре всё-таки уцелел… А теперь прощай!
— Я ведь спас тебя, — глядя прямо в глаза с вертикальным зрачком, сказал Гудмунд. — Даже дикий зверь знает, что такое благодарность.
— Ты спас меня? А может, это я прикрывала тебе спину?
Гудмунд опешил; а ведьма, сделав ещё несколько шагов, исчезла в зарослях — бесшумно, как это принято у её племени.
ГЛАВА VI
Бран привёл тана Хагена наверх, в высокую и чистую горницу, где пол устилали мягкие домотканые половики, молча пододвинул к столу тяжёлую лавку, поставил жбан с пивом и две глиняные кружки. Тан сел; Бран же, по-прежнему не произнося ни слова, ловко развернул одной рукой послание Хрофта и стал пристально его разглядывать. Хаген терпеливо ждал.
— Идёшь усыпить Пса? — полувопросительно, полуутвердительно сказал наконец Бран, поднимая глаза на гостя.
«Интересно, это Хрофт ему написал или он сам догадался?» — подумал Хаген и кивнул головой.
— Опасное дело, — прищурился Бран. — Ты сам-то бывал на Гнипахеллире? Нет? Жуткое место. Гиблое. Ни еды, ни воды — одна отрава. Да ещё всякие страхи там от века копятся. Не знаю, не знаю… стоит ли мне туда соваться. Что ещё жена скажет. — Он глянул через плечо на дверь, словно ожидая немедленного появления супруги.
— Разве может воин оглядываться на женщин? — поднял бровь тан.
— Я не воин, — равнодушно бросил в ответ Бран; казалось, он о чём-то сосредоточенно размышляет. — Однако, славный клинок! — Здоровая рука хозяина взяла со стола подаренный Хрофтом нож. Бран повертел его и так и эдак, пристраивая за поясом.
— Ты понимаешь, что случится, если Пёс вырвется? — зашёл с другой стороны Хаген.
— Понимаю, — прищурился Бран. — Это я понимаю… Неясно мне только, отчего это именно ты взялся за это дело; почему Хрофт выбрал именно тебя?
Любого, дерзнувшего бы так заговорить с таном где-нибудь в Хедебю или Химинвагаре, не говоря уж о землях ярлов, танов и бондов, Хаген просто разрубил бы одним ударом от плеча до поясницы; но здесь… Ученик Хедина лишь молча пожал плечами и сделал добрый глоток оказавшегося превосходным пива. Однако Бран продолжал молча ждать, явно не удовлетворившись этим.