Он отбрасывал две тени!
Две совершенно одинаковые, расходящиеся под небольшим углом друг к другу, слегка перекрывающиеся, совершенно чёткие тени, словно позади него горели две ярких масляных лампы. Разумеется, никаких ламп на Холме Теней не было; Хаген подавил невольное желание обернуться и вгляделся пристальнее. Одна тень лежала совершенно неподвижно, как и положено, вторая же, напротив, чуть заметно колыхалась, временами по ней словно пробегала лёгкая рябь. Хаген медленно опустился на груду лапника — тени повторили его движение. Тан не ощущал никакой угрозы; тем не менее внутри у него всё напряглось и оледенело. Раньше он никогда не слышал о подобном и, признаться, сейчас не знал, как поступить.
— Эй, Бран, — не шевелясь, одними губами окликнул спутника Хаген.
— Что? — заполошно вскинулся тот, по-видимому, успев задремать. — А… две тени… Да…
— Что это? Откуда? Это опасно? У тебя было? — единым духом выпалил Хаген.
— Что это — не знаю, — обстоятельно принялся отвечать Сухая Рука, усевшись поудобнее. Хаген вгляделся и увидел, что мощное тело Брана, как и положено, имело лишь одну нормальную, неподвижную тень. — Тут ведь Холм теней — не зря, видать, его так величают. Но вреда от этого никакого. Здесь просто тебе показывают, каков ты есть, — я так думаю. Если в полнолуние подняться на этот холм, странные вещи тут тени выделывают… Ты не пугайся, у меня, когда я здесь впервые при полной луне оказался, тоже две тени обнаружилось.
— И что же?!
— Что «что же»… Не по нраву мне это пришлось. Словно ущербность какую в себе заметил. От Богов положено нам одну тень иметь — никак не две. А тогда я тоже метался, как и ты сейчас… сны в лесу престранные видел… И вот сидел я на этом самом месте, прямо вот где и ты, и меня ровно кольнуло что-то — раз это место две тени высвечивает, так, может, оно этот непорядок и уберёт? И вот взял я по наитию веточку во-он с того куста… да и принялся одну тень эдак вот сметать, ну, как пол метут. А она возьми да исчезни! И с тех пор тень у меня, где бы я ни был, — только одна.
— Ты стёр свою тень? — поразился Хаген. — А как ты выбрал, которую… э… стирать?
— Да всё так же, по наитию, — ответил Сухая Рука. — Чем-то одна из них мне не понравилась, я и смёл её, недолго думая. И с тех пор живу спокойно.
— А что изменилось в тебе? — облизнул пересохшие губы тан.
— Что изменилось? — задумался Бран. — Трудно сказать… но как-то жизнь моя наладилась после этого. Стал я, как все, брать то, что человеку положено, а на нечеловеческое не замахиваться… А то по молодости заносило… куда не следует. Как видишь, остался я цел и невредим; а рука ещё задолго до этого… — Он умолк и опустил голову.
— И что ты мне советуешь?
— Что я тебе советую? Кто ж за тебя может решить, человече! Но вот подумал бы ты — да и смёл бы одну из этих теней прочь…
Хаген тяжело задумался. Магический холм… высветивший у него вдруг эту вторую тень…
— Бран, а у других людей, с кем ты бывал на этом месте, вторая тень появлялась?
— Нет. У тебя первого.
Тан сосредоточился. Он чувствовал, что стоит на пороге, быть может, самого важного шага в своей жизни. Странные силы, скорее всего — Дальние, предлагали тут Смертному выбор. Если у тебя две тени — что это может значить? Стоп! Для того чтобы появилась тень, нужно, чтобы нечто встало на пути света. Значит, есть в нём, Хагене, как было и в Бране, нечто помимо костного тела. Странно, правда, как это можно, — счистив одну тень, избавиться и от этой иной сущности в себе, ну да ладно, от Дальних Сил можно ожидать всего. И вот тебе предлагается выбор — преодолей разобщенность в самом себе! Твердо вступив на одну из двух лежащих перед тобой дорог… Может, это так, а быть может, и нет. Интересно только, что означают эти две тени? Два каких пути? Поговорить бы сейчас с Учителем… или хотя бы со Старым Хрофтом…
А ведь жуткий этот холм, страшненький. Вот так вот, вслепую, ничего толком не понимая, одним взмахом веточки — раз — и изменить всю свою жизнь, а потом грызть локти… «Нет, не стану я ничего трогать, — подумал Хаген. — Пусть всё идёт, как идёт. Расскажу Учителю… Посмотрим, что он скажет».
Только теперь погруженный в раздумья Хаген заметил устремлённый на него напряжённый и пристальный взгляд Брана. Ишь, уставился… Думает, что если он отказался от части себя, то и другие должны.
— Ну, что сидим-то? Давай спать, сам же говорил — завтра все силы понадобятся, — как ни в чём не бывало сказал Хаген, поудобнее устраиваясь на лапнике.