Под стать воде оказалось и остальное в этой долине. Исчезли мрачные ели, тонкие сосны, унылые серые мхи; склоны покрывали неведомые Фроди кусты, деревья и травы, в чем-то похожие на привычные человеку севера, но и очень существенно от них отличавшиеся. Он не видел колючих чащ или непролазных буреломов, гниющего валежника или упавшего сушняка. Золотистые стволы взносили к самому поднебесью клубящиеся облака крон; хвойные деревья не щетинились колючками, их иглы стали длинными, мягкими и источали слабый зеленоватый свет, не видимый при солнце, но хорошо заметный в сумерках. Яркие не по-северному цветы причудливо сочетались со строгостью линий ветвей. Здесь не было безумного кипения бесконечно пожирающего друг друга скопища растущих и двигающихся существ, коим полны южные леса. Фроди видел плоды – точнее, громадные шишки с удивительно вкусными и сочными орехами под чешуей, – эти шишки валялись повсюду, и он просто подбирал попадавшиеся.
Однако потом он увидел отвратительную проплешину, выеденную огнём в роскошном зелёном ковре, – обугленные костяки деревьев, кусты, сглоданные до самых корней, выжженная трава… Здесь с пламенем справились довольно быстро: пепел давно остыл. Фроди поехал дальше уже наугад – он миновал долину и въехал в сам Рёдульсфьёлль.
Здесь леса стали ещё прекраснее, ещё величественнее; высоко вверху смыкались зеленовато-золотистые перемычки ветвей, листья и иглы сплетались в причудливые венки. Окажись здесь Гудмунд, он нашёл бы эти деревья напоминающими те исполины, что окружали загадочный монастырь, хотя и несколько пониже; зато здесь лес был не в пример богаче жизнью.
Наугад Фроди пришлось ехать недолго. Порыв ветра принёс запах недальнего дыма, и воин Хагена поспешил повернуть коня.
Вскоре воздух посерел, между деревьев потянулись дымные полосы, затем Фроди увидел и проблеск огня; но тут к треску и гудению пламени внезапно примешались ещё какие-то крики, затем внезапно грянул гром, и лес задрожал, пронесся холодный вихрь, а Фроди едва не свалился с лошади – перед глазами вспыхнули кровавые круги. Он не разбирался в магии, но почувствовать заклятье мог. Там, впереди, неведомые противники обменивались колдовскими ударами.
Возле самой черты огня, где Фроди приходилось закрываться плащом и отворачивать лицо от нестерпимого жара, стояло несколько облачённых в зелёное фигур, невысоких, но очень стройных и изящных; они казались неподвижными, в то время как на них напирало несколько десятков странных существ, похожих на гномов, только ещё ниже, и вдобавок – поголовно горбатых, в мрачных чёрно-коричневых кафтанах.
Карлики Рёдульсфьёлля умели колдовать, это знали все. Но то, что они дерзнут в открытую помериться силами с Хранителями Покрывала, наверное, не пришло бы на ум даже Магу – исключая Хедина, конечно же.
Карлы дрались с мрачным ожесточением. Фроди не мог разобраться в колдовской части боя, зато оценил, насколько ловко они управляются с пращами и луками. Хотя четверо Хранителей отклоняли стрелы внезапными порывами ветра, от наиболее тяжёлых камней им приходилось просто увертываться. В то время как трое сдерживали натиск толпы карликов, один что-то делал, и спустя некоторое время с небес на огненные языки низвергся тугой и мощный ливень; из леса вырвались два коротких смерча, принявшихся сбивать летевшие далеко в стороны, горящие ветви и сучья.
Пламя зашипело, появился пар; колдовской дождь отвесной стеной падал в двух шагах от Фроди, но тот оставался сухим. Тем временем один из круживших вокруг пожарища смерчей прошёлся по толпе карлов, разметал их и раскидал в разные стороны; оставшиеся на виду с визгами и бранью бежали.
Четверо в зелёных одеяниях молча сложили руки перед грудью, склонили головы и бесшумно двинулись прочь. Казалось, они плывут над обгорелыми кочками – Фроди не видел, чтобы их одежда колыхалась в такт шагам.
– Эй, постойте! – зычно окликнул их воин, выйдя из-за своего укрытия.
Уходящие замерли. Теперь он мог ближе рассмотреть их – стройные тела, неширокие плечи, изящные ладони. В тупик воина Хагена поставили их лица – не мужские и не женские, что-то среднее, без бород и усов, со смягчёнными чертами и гладкой, лишённой морщин кожей.
Ученик Хедина тотчас стал бы вспоминать, не упоминал ли о таких существах его Учитель, а если упоминал, то как о друзьях или о врагах. Фроди не знал всех этих высоких материй, он не стал ломать себе голову над тем, мужчин или женщин он видит перед собой, он просто прижал правую руку к сердцу и произнёс, поклонившись: