Гибель эскадры

Кобза. Он провокатор! (Выстрелил в него.)

Упал высокий матрос. Замерли все. Подошел боцман Кобза, посмотрел на убитого и громко произнес: «Собака».

Оксана (резко). Боцман! Кто дал вам право стрелять?

Кобза. Стрелять… (Торжественно.) Стрелять провокаторов дала мне право революция…

Гайдай. Здо́рово, боцман. Дай руку, браток.

Матросы. Ура, боцман!

Качают боцмана. Со стороны сурово смотрят Фрегат и Паллада. Не выдержал Фрегат и закричал.

Фрегат. Выше, выше боцмана, братишки! Чтобы за борт полетел…

Перестали качать.

Паллада. Дельфинам на завтрак.

Картина вторая

Салон командира флагмана. Рояль. Через открытые иллюминаторы видны корабли эскадры, стоящие далеко на рейде. сидит в кресле. играет на рояле, напевая.

Мичман.

Три юных пажа покидали
Навеки свой берег родной,
В глазах у них слезы сверкали,
И горек был ветер морской.

На берег пустите сегодня?

Командир флагмана. Без разрешения адмирала никто из офицеров не имеет права оставлять флагман. Я бы сам пошел, Кнорис!

Мичман.

Люблю белокурые косы,—
Так первый, рыдая, сказал,—
Уйду в глубину под утесы,
Где плещет бушующий вал.

Как жаль! У меня здесь, в Новороссийске, женщина есть… И какая женщина, командир! Глаза голубые-голубые, как тропические воды, молодая, темпераментная, прекрасная, как легкий шторм в солнечный день. Разрешите, командир, хотя бы на один час.

Командир флагмана. Нельзя, мичман. Таков приказ адмирала. Да и час вам не поможет. Мы стоим далеко на рейде. Да и кто, мичман, едет к такой прекрасной женщине с голубыми глазами тропических вод на один час?

Мичман (вновь берет аккорд, поет).

Второй отвечал без волненья:
«Я ненависть в сердце таю.
Уйду я теперь для отмщенья
И черные очи сгублю».
А третий любил королеву,
Он молча пошел умирать,
Не знал он ни страха, ни гнева…

Командир флагмана. Грустно, мичман. Как странно слышать этот прекрасный романс в такое жестокое время.

Мичман (в ответ опять взял аккорд и грустно запел).

А третий любил королеву,
Он молча пошел умирать…

Командир флагмана (под тихие аккорды рояля). А третий был Гришка Распутин, и его любила наша королева… мать!

Мичман. Страшно становится… Страшно, командир. Что будет завтра? В трюме расстрелы. Еще несколько таких ночей — и можно сойти с ума.

Командир флагмана. Я хочу знать, что будет сегодня. Держитесь, князь.

Входят и . Кобза стоит вытянувшись.

Адмирал. Прошу, боцман, садитесь.

Кобза. Покорно благодарю, господин адмирал… я… я…

Адмирал. Прошу, прошу…

Кобза. Я постою, господин адмирал.

Командир флагмана (тоном приказа). Боцман!

Кобза. Есть!

Командир флагмана (показывая рукой). Сесть здесь.

Кобза. Есть сесть здесь. (Сел.)

Адмирал (командиру флагмана, с притворной сухостью). Простите, команда здесь не нужна. У нас дружеская беседа с боцманом.

Командир флагмана. Есть. (Отошел.)

Мичман улыбнулся, сел за рояль, и тихо полился шопеновский вальс.

Адмирал (Кобзе). Прошу сигару.

Кобза. Благодарю, я курю папиросы.

Адмирал. Возьмите сигару. Прекрасная гавана. (Закуривает.)

Кобза. Хорошая сигара, только дыму много.

Адмирал. А вы полегче тяните. Так, так, привыкайте, боцман, — как только вернемся в Севастополь, будете офицером.

Кобза. Я знаю. Это дело моего правительства.