Выходят на боевую башню , один из них играет на гармони и поет:
Внизу появляется старый .
Бухта (посмотрел на матросов, свистнул в дудку). Слушай команду! Палубу скатить, протереть песком, обратно скатить, обратно протереть песком и пролопатить. Помещение мыть мылом, железо, медяшки драить… (Вновь свистнул.)
Ему в ответ положил два пальца в рот матрос и засвистел.
Второй матрос. Катись, старая баржа!
Все засмеялись.
Бухта (снова свистнул). Слушай команду! Взять швабры, шланги. Палуба флагмана хуже конюшни. До чего довели!.. Сухопутные фраера вы, а не моряки.
Прыгнув с башни, высокий матрос подошел, наигрывая на гармони, к боцману, остановился, смерил его взглядом.
Второй матрос. Алеша, прочитай-ка старичку боцману доклад про революцию!
Высокий матрос. Есть, Вася! (Боцману.) Эх, старость твою мне жалко, а то была бы тебе амба в один момент. Ты чего хочешь, чтобы я тебе палубу драил? Я триста лет драил каждый день, а теперь точка!.. Революция теперь, старый чудак, революция, понимаешь?
И заиграл веселую песню. Запели моряки, окружив старого боцмана.
Второй матрос. Ну, старик, молчишь? Слабо ему ответ дать? Эх ты, несознательная старорежимная калоша. Не понимаешь революции! (Бросил окурок на палубу.) Не понимаешь ты, что наш кубрик постановил поднять за месяц революцию во всех портах, морях и океанах пашей планеты. А ты — драить!
Бухта. Дурак ты, дурак! Не понимаешь, что революция должна на чистых кораблях ходить по морю… Ну, слабо́ ответ дать?..
Второй матрос. Отчаливай, братишка, а то старик, выходит, сам про революцию докладать может.
Высокий матрос растянул гармонь, тихо запел. Ушли . Нагнулся старый боцман и поднял брошенный окурок. Входят и .
Бухта (подошел к мичману, вытянулся). Дозвольте доложить — окурки бросают на палубу, никто драить не желает. Команды не слушают.
Кобза. Чудак старый. Хочешь жить, так лучше помолчи.
Мичман. Ступайте, боцман, у вас в голове не все в порядке. Кому нужна ваша надраенная палуба? Сейчас чем больше грязи, тем лучше. Ступайте.
Бухта. Есть. (Ушел.)
Мичман. Старый идиот! (Поднял бинокль, смотрит в море.) Скоро будет Дообский маяк. Через два часа Новороссийск. Последний порт. А дальше? Идти некуда. Что же думают моряки?
Кобза. Двадцать часов сидят Гайдай и Оксана в радиорубке. Вызывают Москву и никак не могут вызвать. Мы отрезаны. Что дальше делать, никто не знает. Угля на флагмане хватит дня на два. Кто-то пустил слух, что как только кончится уголь, подойдут немецкие подводные лодки, транспортеры, заберут нас голыми руками, а матросов всех расстреляют… Кубрики гудят. Идите послушайте.
Мичман. Ты, Кобза, настоящий политик. Будешь моим первым лейтенантом.
Кобза. Покорно благодарю, господин вице-адмирал.
ушел. Кобза смотрит ему вслед.
Гад! Адмиралом хочешь стать. Только бы в Севастополь вернуться, ты еще у меня боцманом попляшешь… Морда! (Посмотрел в сторону и быстро ушел.)
Входят Гайдай и Оксана.
Гайдай. Ветер крепчает. Должно быть, к шторму.
Оксана. Будет шторм. (Смотрит вверх.) Что передает сигнальщик?
Гайдай (читая сигналы). Миноносцу «Стремительному» стать на правый фланг, малый ход… «Керчь»… малый ход… «Пылкий»… малый ход… Что такое? Почему он отводит миноносцы от флагмана?
Оксана. Кто сейчас ведет эскадру?
Гайдай. Сам адмирал.
Оксана. А кто возле него от комитета?