Хосе Бланко же, превратившийся в Янара Леппа, с помощью Кайдо Силласте был зачислен в штат команды и определен матросом автопалубы. Все пять машин пригнали люди Томаса Крэгера (владелицей была объявлена госпожа Сальме Пихт) и, пока они не прошли таможенный досмотр, Моцарт — Карл Кулласепп, внимательно следивший за этим со стороны, заметно нервничал. Проявлялось это в том, что он поминутно то сцеплял руки за спиной, то складывал их на груди. И часто шмыгал носом. Знал, что осложнения исключены напрочь, но ничего не мог с собой поделать. Как только вышли в море, Хосе Бланко — Янар Лепп поставил знатную выпивку — белый явайский ром и Смирновскую водку, настоенную на клюкве, — всей своей вахте, включая механика. «Вступительный магарыч» удался на славу. Новичок на ломаном английском с примесью испанских крепких выражений и соленых словечек уже поведал о том, что его родители из Пярну бежали от большевистских палачей в Финляндию, перекочевали в Аргентину, где он и появился на свет Божий; что он удрал от назойливой родительской опеки в Боливию, юнгой болтался по Южным морям, а став матросом обогнул в своих бурных океанских плаваниях с портовыми драками и жаркими ласками неприступных красоток трижды по экватору земной шарик. И в это время появился адмирал в сопровождении Кайдо Силласте. Все встали, в кубрике наступила тишина.
— Иво, — обратился офицер к механику, — господин Луиджи Торини хотел бы ознакомиться с работой автомобильной палубы.
— Это можно, — помедлив с ответом, пробасил тот. «Вечно это начальство врывается не во время», — подумал он, бросая прощальный взгляд на довольно ещё обильный стол. — Сейчас?
— Сейчас, сейчас, — подтвердил Силласте. — Покажи все, начиная от крепежных устройств и кончая пультом управления носовым люком, «атлан-тическим замком», визиром и прочим.
Пропустив к выходу адмирала, он наклонился к уху приземистого механика, прошептал внушительно: «Учти, это гость капитана, «V.I.P.»
— Усек, — так же шепотом ответил механик, посмотрев теперь на спину адмирала уважительно.
— Новичок Янар Лепп, тебе тоже полезно будет пройтись с нами, — не то приказал, не то попросил механик.
— Да, сэр, — бодро ответил тот и, опорожнив кружку и запихнув в рот большой кусок карбоната и вареный картофель, поспешил к двери. Хосе Бланко заочно знал руководство своего главного конкурента — гонконгской Триады, и почти мгновенно понял, что встретился с легендарным адмиралом Чан Дуном. «Ну и рандеву! — поразился он. — Гроза как раз тех самых Южных морей. А вдруг он меня признает?» Но это не был страх. Это чувство вообще не было известно Хосе Бланко. Ощущение опасности лишь разжигало его азарт, заставляло сжаться пружиной, мобилизовать все внутренние ресурсы. «Далеко заплыл адмирал. Всегда ему удача посылает девять футов под килем. Самое время его на риф посадить. Пора!»
— Ты как относишься к «шведскому столу?» — ожидая ответа Сальме, Росс снял телефонную трубку.
— Поскольку мы на пути в Швецию — положительно.
— Алло, — вкрадчиво произнес он, набрав номер. — Ресторан «Посей-дон»? У вас много посетителей?
— Пока места есть.
— Зарезервируйте столик на двоих для мистера и миссис Росс.
— Сожалею, остались только четырехместные.
— Мы согласны с кем угодно, кроме занудных и угрюмых.
— Не беспокойтесь, сэр. Подберем достойных.
Пожилой метрдотель, близоруко щурясь и потирая левую щеку, провел Сальме и Росса к столику, за которым уже сидели молодой мужчина и девушка. Они громко смеялись, как обычно смеются люди беззаботные и вполне довольные жизнью.
— Поделитесь с нами вашей радостью, — предложила по-эстонски Сальме, обращаясь к девушке.
— Извините, — смущенно ответила та на великолепном английском, — я почти не знаю вашего музыкального, так приятно звучащего языка. Мы, Альфред и я — шведы.
— Вы знаете… — Сальме замешкалась и девушка поняла причину этого и тут же подсказала: — Кристина.
— Спасибо, я — Сальме, а мой спутник — Росс. Так вот, Кристина, в далеком 1936 году в Италии проводился международный конкурс именно на самое красивое и мелодичное звучание языка.
— И, конечно, эстонский… — притворно-торжественно начал Иван.
— Да, ты прав, — со скрытым раздражением прервала его Сальме. Эстонский язык занял почетное, я это так понимаю — весьма почетное второе место. Ибо первое было присуждено, кажется, итальянскому.
— Браво! — захлопал Альфред. — Ай да эстонцы! Браво!
— Интересно, каков же был критерий, которым руководствовалось почетное жюри? — не унимался Росс.