— Испанцы у меня, разумеется, были, — откровенничала она, — но все какие-то укороченные, карликовые. Ты знаешь, мой муж, он профессиональный боксер, сейчас на соревнованиях в Мальмё, так что…
Рауль еле увернулся от назойливой коллекционерши, убежав от неё перед самой посадкой в её шикарный «роллс-ройс» и больше в тот вечер решил судьбу не испытывать. Зато второй вечер оказался на редкость удачным. В людном кафе, где собирались преимущественно художники, писатели и актеры, он встретил худенькую, невзрачную девчушку, которая оказалась сотрудницей секретариата министра экономики. Рауль и Эльза выпили по рюмочке перно, потолкались пару минут среди танцующих, когда к ним подошла стройная светлоглазая шатенка, оказавшаяся подругой Эльзы.
— Эва, — представилась она и Рауль вздрогнул. «Видимо, таких имел в виду Дракон, — подумал он, исподтишка разглядывая её лицо, грудь, ноги, когда говорил о прелестных северянках». Эва была словно создана для первородного греха. Все в ней было от природы предельно сексуально, сочилось желанием — голос, улыбка, взгляд. И при всем том она не была ни испорчена, ни развратна. Это Рауль понял, как только они пошли танцевать ламбаду. Даже самые откровенные па в её исполнении выглядели целомудренными. Будучи сексуальной, она не приглашала к сексу, она даже стеснялась избытка откровенной женственности, о которой кричала каждая её клеточка. Рауль сравнил двух подруг — дурнушка Эльза была откровенно навязчива, слегка прикрывая это ироничной бравадой; красавица Эва застенчиво прятала свою притягательность, выпячивая остроумие и широту мышления приятельницы. Во втором часу ночи Эльза предложила отправиться к ним домой (подружки снимали квартирку недалеко от ратуши) и продолжить знакомство там. Она так и сказала: «Знакомство», многозначительно улыбнулась, облизала губы. Дома она быстро сняла с себя всю одежду и белье, вплоть до крохотных трусиков-бикини и заставила Эву сделать то же.
— Здоровее всего быть голышом, — заявила она, заходя за стойку маленького бара. — Наши далекие предки были мудры и свободны, как сама природа.
Рауль вызвался сбивать коктейли, но Эльза заметила, что у них кроме «абсолюта» ничего нет, так что придется пить водку «neat» or «streight» or «on the rocks». Угомонились они лишь под утро, часов в пять. В центре широкой кровати лежал Рауль, по бокам расположились девушки.
Проснувшись в полдень, он обнаружил, что обе хозяйки ушли. На стойке бара лежали две визитные карточки. На каждой — имя, фамилия, номер телефона. Сварив кофе, он сделал несколько глотков и набрал номер Эльзы, хотя хотелось ему поговорить с Эвой.
— Эльза на совещании, — услышал он скрипучий женский голос. Что-нибудь передать?
Он почти с радостью положил трубку. Второй звонок был более удачным.
— Офис омбудсмена! Говорите, — мелодичный баритон был вежливо требователен. «Омбудсмена! — Рауль мгновенно вновь вспомнил напутствие Кан Юая. — Ошибся номером, что ли? Хотя она ничего не говорила насчет своей работы».
— Можно Эву Ричардсон?
— Сию минуту.
И тут же звонкое «Да, здесь Эва», от которого он, как и вчера, вздрогнул.
— Здравствуйте, это Рауль.
Молчание. И потом:
— Я думала, вы не позвоните.
— Почему же?
— Нну… потому что.
— Хотел бы встретиться.
— Опять… втроем?
— Вовсе нет. Только с вами.
— Мне с вами даже разговаривать по телефону неловко… после… вчерашнего.
— Давайте спишем это за счет алкоголя.
— Так умеет Эльза. Всегда виноват «абсолют».
Они встретились вечером в тихом китайском ресторане. «Почти как в Гонконге, — усмехнулся Рауль, обозревая затейливую роспись стен драконами, пагодами, райскими птицами, настенные и настольные фонарики, скамеечки и столики. — Раскроется дверь и появится сам Кан Юай». Раскрылась дверь и появилась Эва. Строгий темный костюм, белая в красную полоску рубашка, в волосах бордовая гвоздика.
— Как вы смотрите на то, чтобы сегодня ничего не пить, кроме минеральной воды? — она смотрела на него строго, испытующе. — И каждый платит за себя сам.
«Скандинавская эксцентричность, — отметил он. — Или гипертрофированная степень феминистического идиотизма?» Кивнув, сказал: