— Согласен.
И заказал угодливо склонившемуся китайчонку ассорти из разных кухонь. «Прошлой ночью я был близок с этой женщиной, но я не только не помню ощущений от её тела и губ, я едва помню, что это вообще было, — подумал он, злясь на себя за то, что не мог вовремя остановиться с проклятым «абсолютом». — В этой паре Эльза — злой гений. Вопрос — добрый ли гений Эва? Пожалуй, да. Иначе чем бы могла держаться их дружба, как не противоположными духовными зарядами?»
После обеда они поехали в парк Скансен. Нити разговора держал в руках Рауль. Он рассказывал про свою родную Каталонию, королевство Арагон, гражданскую войну, незабвенного генералиссимуса, популярного короля. Эва рассеянно слушала, задумчиво смотрела на рассказчика и вдруг спросила:
— Рауль, скажите, с какой целью вы приехали в мою страну?
Он не ожидал такого вопроса и долго, сосредоточенно смотрел куда-то поверх кроны деревьев. Улыбнулся одними глазами, сказал, коснувшись указательным пальцем ямочки на её подбородке:
— Чтобы встретить такую девушку как вы.
Она отстранилась от его руки.
— Сегодня утром мы получили анонимный факс из Эстонии, что сюда следует колоссальная по нашим да и любым мировым масштабам партия героина. На борту таллинского парома. Все необходимые службы приведены в состояние готовности номер один. Так что — при всей коррумпированности и продажности и боссов, и рядовых — ни один грамм смертельной отравы не будет пропущен на наш берег.
Сердце Рауля екнуло, но он рассмеялся — деланно, натужно:
— Какое это имеет отношение ко мне?
— Ночью мы фотографировались, не помните?
Он смотрел на неё непонимающе.
— Этот факс толкнул меня на то, что без него я никогда даже не подумала бы сделать.
«Что? Что ты, стерва, сделала?» — чуя недоброе, хотел заорать он на весь парк, но чудом сдержался.
— Я пропустила ваше фото через картотеку ИНТЕРПОЛ'а.
— И? — усмешка его была ехидной, злой, ответ Эвы был для него очевиден. Оглянувшись на проходившую мимо парочку, он прощупал незаметным движением руки в наружном кармане пиджака пистолет.
— И, — продолжала девушка, глядя на его руку, — обнаружилось поразительное сходство десятого наркобарона, недавно таинственно исчезнувшего из Колумбии, с вами, Рауль.
— А вы исключаете возможность существования абсолютно идентичных двойников?
— Вот что, Рауль, — сказала Эва и только тут он заметил, что кисть её руки спрятана в висевшей через плечо сумочке. — У меня есть то же, что и у вас. Но не будем же мы устраивать ковбойский поединок в гуще благодушно веселящихся горожан.
От этих слов Рауля прошиб пот. «Что это я, в самом деле, с девочкой стреляться задумал?» — брезгливо поморщившись, он сплюнул и проговорил:
— Извините. Что вы предлагаете?
— Я не знаю, связаны ли вы каким-то образом с этой именно партией наркотиков. И знать не хочу, — торопливо заявила она, боясь, что он скажет нечто роковое. — Предлагаю, пока есть время, вот что: до завтрашнего утра любым ночным рейсом самолета, поезда, автобуса вы покинете мою страну. И больше никогда здесь не появитесь. Утром ваше фото будет в руках сотен сыщиков, полицейских, военных. В газетах, на телеэкранах.
В свете ночных фонарей её лицо было строгим, торжественным. И ослепительно прекрасным.
— Пусть будет по-вашему.
Рауль бросил на неё прощальный взгляд. «Похоже, делать мне здесь действительно нечего. Дракон напророчил, говоря об омбудсмене. Вызвал фатального джина из черной дыры-небытия… И Эва, Эва-то хороша! Вот тебе и фе-ми-нист-ка! Сам ты, Рауль Эспартеро, феминист хренов! И засветился, и такую девочку упустил. А все алкоголь. Фотографироваться ему, видите ли, в голом виде захотелось. Модель Версаче и Кардена…»
Прямо в аэропорту он зафрахтовал небольшой спортивный самолет и в шесть часов утра вылетел в Осло. Однако, расставшись с Эвой, он тотчас помчался на телеграф и отправил шифрованный факс в Аделаиду, откуда он был незамедлительно переправлен в Гонконг Кан Юаю: «Неизвестный источник в Таллине информировал шведского омбудсмена о финальном этапе операции «Джони Уокер». Груз в Стокгольмском порту будет встречать военная контрразведка. Послезавтра обо всем доложу лично. Пеле.» Эта телеграмма на какое-то время вывела из равновесия даже Дракона. Кто мог из Таллина послать предательский донос? Ведь Стромберг только что лично проверял всех наших людей. Или Ёне начинает буксовать (но это начисто исключается), или этот кто-то — не из наших, но в курсе операции. Таких там нет. Хотя… хотя как это нет? От самого Сингапура идет по маршруту этот русский. Иван Росс. «Чите» было дано разрешение поиграть с ним. По мере необходимости. Но как измерить эту меру? И кто это сделает? Канделябр смог бы. Моцарт — никогда. А вдруг Чита из кошки превратилась в мышку. Возможно? Насколько я её знаю — нет, не возможно. Но… Зря, видимо, этому русскому дали дойти до Таллина. Зондецкий обещал убрать его на последнем этапе. Не слишком ли поздно? Потом… потом, помнится, тот же Зондецкий как-то высказал предположение, что в Таллине американцы перевербовали человека Ёне. Однако пока это не было подтверждено ни из одного дополнительного источника.