— В убеждениях Ленина нет никаких сомнений, — сказал он отцу за кофе. — Он говорит, что они избавились от царя как символа угнетения, но общественный уклад остался прежним. Рабочие не смогли взять власть, всем по-прежнему руководит буржуазия. В довершение всего, Ленин по какой-то причине ненавидит лично Керенского.
— Но сможет ли он свергнуть Временное правительство?
Вальтер беспомощно развел руками.
— Это человек очень умный, целеустремленный, прирожденный лидер, и он не занимается вообще ничем, кроме работы. Но большевики — лишь одна маленькая политическая партия. Таких партий дюжина или больше, и все рвутся к власти, так что невозможно предсказать, кто победит.
— И все наши усилия могут окончиться ничем?
— Если мы не предпримем кое-каких действий, чтобы помочь большевикам победить.
— Например?
Вальтер сделал глубокий вдох.
— Дадим им денег.
— Что?! — Отто пришел в ярость. — Чтобы правительство Германии давало деньги революционерам?!
— Я предлагаю на первое время дать сто тысяч рублей, — спокойно сказал Вальтер, — если ты сможешь их достать.
— Кайзер никогда на это не пойдет!
— А ему обязательно об этом знать? Нам хватило бы и разрешения Циммермана.
— Он не даст такого разрешения!
— Ты уверен?
Отто замолчал и долго смотрел на Вальтера. Наконец сказал:
— Я спрошу.
IVРусские наконец выехали из Германии. На берегу, в Засснице, они купили билеты на паром «Королева Виктория», который шел через Балтийское море к южной оконечности Швеции. Вальтер поехал с ними. На море было волнение, и все страдали от морской болезни — кроме Ленина, Радека и Зиновьева, которые вели на палубе яростные споры о политике и, казалось, качки не замечали.
Потом ночным поездом они направились в Стокгольм, где бургомистр-социалист пригласил их на завтрак. Вальтер между тем справился в «Гранд-отеле», но письма от Мод почему-то не было.
Он был так огорчен, что ему захотелось броситься в холодную воду залива. Почти за три года это был его единственный шанс получить весточку от жены, и вот — что-то случилось. Получила ли она вообще его письмо?
Его терзали страшные догадки. Любит ли она его? Может, забыла? Может, в ее жизни появился другой мужчина? Он не знал, что и думать.
Радек и хорошо одетые шведские социалисты повели Ленина, чуть ли не против его воли, в отдел мужской одежды универмага. Ему купили пальто с бархатным воротником и новую шляпу. Теперь, сказал Радек, он хотя бы одет как человек, который может вести за собой народ.
Вечером, когда стемнело, русские отправились на вокзал, чтобы сесть на поезд, идущий в Финляндию. Здесь Вальтер расставался с их группой, но отправился на вокзал их проводить. До отхода поезда ему удалось поговорить с Лениным наедине.
Они вошли в купе. Светила тусклая электрическая лампочка, лысина Ленина слабо поблескивала. Вальтер нервничал. Нужно было все сделать правильно. Ни просить, ни уговаривать Ленина не имело смысла. И тем более не стоило пытаться угрожать. Его могла убедить лишь холодная логика.
Вальтер продумал свою речь заранее.
— Правительство Германии помогает вам вернуться домой, — начал он. — Вы понимаете, что не из расположения к вам…
— Вы делаете это, потому что считаете, что России это принесет вред! — перебивая, на беглом немецком отрезал Ленин. Вальтер не стал спорить.
— Но все же вы приняли нашу помощь.
— Ради революции! Это единственный критерий хорошего и дурного.
— Я был уверен, что вы так скажете, — и Вальтер с глухим стуком поставил на пол вагона принесенный им тяжелый чемодан. — Это чемодан с двойным дном, там вы найдете сто тысяч рублей в монетах и купюрах.
— Что?! — обычно Ленина, казалось, ничто не могло вывести из равновесия, но сейчас он был ошарашен. — Зачем?! Это что, подкуп? — возмущенно сказал он.
— Разумеется нет, — сказал Вальтер. — Нам незачем вас подкупать. У вас те же цели, что и у нас. Ведь вы призываете свергнуть Временное правительство и прекратить войну.
— Тогда зачем это?
— Чтобы вам было легче агитировать. Чтобы помочь вам распространять ваши взгляды. Мы в их распространении тоже заинтересованы. Мы заинтересованы в том, чтобы между Россией и Германией был мир.
— Чтобы вы могли победить в своей империалистической войне против Франции!
— Как я уже сказал, мы помогаем вам не из хорошего отношения. И странно было бы от нас этого ожидать. Так делается политика, только и всего. В настоящий момент ваши интересы совпадают с нашими.
У Ленина вид был такой же, как когда Радек повел его покупать новую одежду: сама мысль об этом была ему ненавистна, и в то же время он не мог отрицать, что смысл в этом есть.