— Я же говорю, что ОЧЕНЬ хорошо знаю женщин, — хмыкнул гном.
— Ладно, утром я последую твоему совету.
— Вот и отлично… Еще по глоточку?
Прислушавшись к внутренним ощущениям — в голове уже слегка шумело, и это после столь смешной дозы гномьего пойла, я отрицательно покачал головой:
— Хватит, пожалуй, иначе наши короткие посиделки плавно перетекут в длинную пьянку. Спокойной ночи.
— Тебе того же, Леклис, — сказал Бальдор, вновь прикладываясь к своей фляге.
Утром во исполнение данного гному слова я отправился к эльфам.
Эта часть лагеря мне сразу не понравилась. И этому была объективная причина — тут было слишком много эльфов. Илион встретил меня еще на полпути к шатру Эйвилин. В последнее время наши отношения стали если и не дружескими, то хотя бы ровными. Взаимная неприязнь осталась, но мы мастерски делали вид, что позабыли о ней.
Причиной моего появления в этом заповеднике ушастых Илион интересоваться не стал. Похоже, он все же смирился с выбором сестры. Его так же не слишком обрадовал мой договор с Высоким лордом Вэоном, но принял он его гораздо спокойнее, чем Эйвилин.
После короткого обмена приветствиями и получив приказы для своих разведчиков, Илион поспешил ретироваться — видимо не горел желанием встревать в наши с Эйвилин семейные разборки. Умный он все же парень.
— Зачем ты пришел? — начала Эйвилин вместо приветствия, едва заметила меня у откинутого входного полога шатра.
— Нам надо поговорить.
Эйвилин долго медлила с ответом, делая вид, что слишком занята изучением очередной книги по магии. О, эта ее страсть к магическим книгам! У нее с собой взято книг больше чем остальных вещей. Нет, знания — это замечательно. Да и книги вещь полезная особенно для мага, но не в военном же походе!
— Говори, — наконец разрешила она.
— Я пришел, чтобы извиниться и попросить прощения, — выпалил я. — Прежде, чем принимать предложение лорда Вэона, мне следовало обсудить его с тобой.
— Хорошо, я готова их выслушать, — холодно посмотрела на меня Эйвилин, отложив книгу в сторону.
— Что? — слегка удивился я.
— Твои извинения.
— А что я только что говорил?
— Слова: извини или прости, я так и не услышала.
— Извини и прости. Так лучше? — я уже начал закипать.
— Ты пришел извиняться или снова ссорится? — поинтересовалась Эйвилин, выгнув бровь. — Если второе, то можешь сразу уходить. Или столь грозного короля просто не научили просить прощения?
Ее слова меня слегка охолодили. Возможно, потому что они были правдивы. Я не любил извиняться и просить прощения, даже зная, что виноват. А сейчас и чувства вины не было. Скорее злость. И злость в первую очередь на Эйвилин — почему она не может понять, что принять предложение Вэона было просто необходимо!
Так… К Падшему эти мысли! А то мы и впрямь вновь поссоримся.
Наверное, я слишком эгоистичен и избалован…
И гордыня, Леклис, не забудь про свою гордыню.
Молчание затягивалось.
— Извини, что принял предложение Высокого лорда Вэона, даже не посоветовавшись с тобой, и если можешь — прости, — пересилив себя, выдохнул я. Слова прозвучали настолько фальшиво, что мне самому стало омерзительно от этой неприкрытой фальши. Воистину самый тяжкий смертный грех называется гордыня. Рваными неровными шагами я подошел к молчавшей девушке. Сев прямо перед Эйвилин, я сказал, в этот раз уже совершенно искренне: — Прости меня.
Эйвилин молча уткнулась мне в грудь. Я осторожно обнял ее за плечи — похоже, извинения можно считать принятыми. Пожалуй, я только что задолжал Бальдору самую большую бочку лучшего вина.
— Я понимаю, что по-другому было нельзя, но принять это не могу. Они убили маму и отца… — в голосе Эйвилин звучала пугающая опустошенность.
— Они заплатят, — я крепче сжал ее в объятьях. — Все и за все. Но сейчас мне нужен лорд Вэон и…
— Он предаст тебя при первой же возможности, — перебила меня Эйвилин, — так же как предал моего отца и Совет Пяти!
— Пусть только попытается, — зло усмехнулся я.
— Надеюсь, ты сможешь посадить "почтенного" garonellare на короткую цепь и будешь держать как можно дальше от меня. Иначе я за себя не ручаюсь.
— Не волнуйся. Цепь будет очень короткой. Это я тебе обещаю.
К концу дня погода начала портиться. Откуда-то с запада ветер пригнал большую тучу. Небо заволокло мрачной, серой пеленой. Вскоре зарядил противный моросящий дождь, заставив пожалеть о недавней жаре.
Колонны легионов стальным потоком двигались на юг к Канн-Сильвану. По левую руку от них постепенно набирала свою мощь великая Финаве.