— Моя армия и так залезла в самую… — я покосился на Эйвилин, и быстро поправился: — В самое сердце империи. Отдаляться от Финавэ сравни самоубийству. Снабжение уже идет кое-как. А на Пурпурный лотос надежды мало. Отбирать фураж у местных жителей означает настроить их против себя. Да и дом Пурпурного лотоса не будет молча взирать, как, прикрываясь именем Вэона, я буду грабить их подданных.
— Разреши мне взять тысячу всадников и через неделю у тебя будет посланник Зимнего солнца! — не сдавался Илион.
Некоторое время я взвешивал все за и против предложения эльфа.
— Хорошо. Возьми полторы тысячи своих эльфов и отправляйся. Нарвешься на неприятности в виде вражеской армии — шли гонца.
— Ты пришлешь нам помощь? — удивился Илион.
— Разумеется — нет, — передернул плечами я. — Зато меня хоть предупредишь и от твоей гибели будет хоть какая-то польза.
— И почему я не удивлен?
— Леклис просто шутит, — вмешалась в нашу "дружескую" беседу Эйвилин.
— Я и не думал шутить, — поспешил разочаровать девушку я. — Если отряд Илиона попадет в засаду или окружение, то помощь ему уже не понадобится. Не успеет к нему помощь. Впрочем, он может остаться, а к Зимнему солнцу отправиться кто-нибудь другой.
— Я поеду сам! — вскинулся, словно ужаленный, Илион. Еще бы я исподволь посмел высказать сомнения в его храбрости.
— Тогда запасись припасами, сменными лошадьми и отправляйся. Смотри там в оба. В драки не лезь. Города и крупные селения обходи стороной.
— Ты меня еще поучи на лошади ездить, — отмахнулся Илион и, ударив коня пятками, умчался прочь. Вэльион учтиво поклонился и последовал за ним.
— Слишком горяч, и слишком щепетилен к этой глупой штуке именуемой честью. Не лучшие качества для будущего императора, — тихо произнес я, когда Илион скрылся из вида.
— Он еще научится. Ты же научился, — погладила меня по руке Эйвилин.
— Этого то я и боюсь, — признался я.
Памятник первому императору был все так же необыкновенно величественен и красив. Прошедшие годы не оставили на нем ни малейшего следа. Чары тому причиной или гений создателя — ответа на этот вопрос Ворон не знал. Да и не нужен был ему этот ответ. Он еще помнил ту смесь почтения, восторга и страха охватившую его при первой встрече с этим каменным исполином. Как же давно это было? И вместе с тем словно вчера.
Первый император эльфов. Убийца дракона. Двенадцатый Великий магистр Ордена Жизни. Под этими звездами еще не рождалось более бесчестного, беспринципного и вместе с тем гениального интригана и мага. Его ненавидели и любили, боялись и боготворили. Его призирали и им же восхищались.
Именно он своей волей и силой построил фундамент Рассветной империи, но в теперешнем крушении была также и его вина. Он вознес эльфов над всеми Светлыми расами, и он же заразил своих потомков высокомерием достойным богов, хотя они были лишь бледным подобием их великого предка…
Больше силы! Больше власти! Люди, орки, гномы — все должны покориться или умереть. Да что там Светлые расы. Сами драконы должны признать величие и мощь перворожденных! Решив переиграть драконов, Старшие дома сами того не ведая, сделались их инструментом.
С момента убийства Штар-Ар-Лога Черного дракона маги жизни стал костью в горле крылатых владык. Пусть один дракон с радостью перегрызет горло своему собрату. Но то, что позволительно драконам, не позволительно прочим жалким червям! Они существуют до тех пор, пока им разрешено существовать. И горе им, если они встанут на пути дракона!
Драконы не нарушают данных клятв, но соблюдая букву, полностью коверкают их дух. Драконы не лгут — они просто не говорят всей правды. Бойся дракона. И коль тебе не повезло, и ты привлек к себе взор крылатых владык, то бойся дружбы драконов, больше драконьего гнева. Ведь друг для дракона — это просто враг, который пока еще жив.
Эти слова своего учителя, Ворон запомнил на всю свою жизнь. Ведь ему довелось убедиться в их полной правоте.
Ненависть и страх всегда были вечными спутниками магов жизни. Но все же в них нуждались, их боялись, а потому терпели. Почему все в раз переменилось? Что пошло не так? Много прошло времени, прежде чем Ворон узнал, что послужило причиной падения некогда могучего ордена. Падения столь стремительного и глубокого, что последнему магистру пришлось пойти на сделку с теми с кем никаких сделок совершать нельзя.
— Будет исполнено. — Бездушный не испытывал эмоций. Приказ отдан — приказ будет выполнен. Сомнения, страх смерти — все это осталось где-то там, в далеком прошлом, как и сама жизнь. Развернувшись, он неспешно направился к замершим отрядам, готовым к своей последней битве.