А Степан был не в себе, так все быстро, просто мгновенно перевернулось – несколько часов назад был капитан, командир разведроты и вот – немец, да еще документально оформленный! В дурном сне такое не приснится!
До побережья Норвегии финн Рисонен доставил шхуну охотно. Он и свою судьбу решил таким образом.
На берегу, в небольшом рыбацком поселке два капитана провели вместе последний вечер. Зашли в портовую таверну. Выпили. Рассказали друг другу свои очень похожие биографии. Доронин подробно изложил Хофману, из-за чего произошла стычка танкистов с разведчиками.
– Если бы не эта глупая история, закончил бы я войну победителем, уважаемым человеком. Женился бы. Спокойной, счастливой жизнью дожил до старости. – Степан посетовал: – Вот, Клаус, оказывается, из-за глупости одного пьяного может перевернуться судьба многих людей. Даже ты, по ту сторону линии фронта, проплыл бы на своей шхуне мимо, защищал бы Берлин и, может быть, еще один Железный крест заслужил. А теперь из-за нашего дурака ты кто? Дезертир.
Клаус попытался возразить, зажестикулировал, но тут же унял свои эмоции и согласился:
– Да, Степан, ты прав, я – дезертир, и ты тоже. Но не из-за того пьяного дурака, а из-за тебя, хорошего человека, я хотел тебе помочь, поэтому поплыл сюда, в Норвегию.
Степан покачал головой.
– Не криви душой, не виляй, Клаус. Не только из-за меня ты здесь. Ты давно созрел для этого, понял – война проиграна. Скоро всем вам, немцам, придется отвечать за огромные беды, которые вы принесли Европе и особенно нашей стране.
Хофман кивнул в знак согласия. А Степан продолжал:
– Так что же получается – мы жертвы случайности? Если бы я не воспрепятствовал пьяному майору и он овладел Мартой, все осталось бы на своих местах? Значит, я со своим благородством – виновник всего?
Клаус, хвативший изрядную порцию спиртного, замахал руками.
– Нет, нет. Если бы ты не защитил Марту, ты стал бы подлецом! И она, и старушки, и девочки, и хозяин пансиона – все тебя всю жизнь вспоминали бы как подлеца! Ты поступил благородно. И я тебя за это очень уважаю.
Он протянул свою рюмку, предлагая выпить.
Утром, расставаясь, два капитана пожали руки. Они убили бы друг друга, если бы встретились позавчера, а теперь пожали руки. Хофман дал Степану денег.
– Немецкие марки везде принимают, тебе пригодятся.
Он долго не выпускал большой, сильной длани русского офицера. Наконец, пристально и печально глядя ему в глаза, молвил:
– Се ля ви, капитан.
Что по-французски означает: такова жизнь, капитан.
Майора-танкиста, виновного в этом чрезвычайном происшествии, генерал-полковник Федин отдал под суд. В военное время расследование и приговор выносятся быстро. В этом преступлении мотивы его и факт ужасного злодеяния были очевидны. Трибунал приговорил майора к расстрелу (умышленно не называю его фамилии, дабы не обременить позором его живых родственников и потомков).
Расстреливали преступника перед строем танкового полка и остатков разведроты. Два газика подъехали к строю. В переднем сидели прокурор, судьи и врач. Из второго конвоиры-автоматчики высадили майора. Он был в распущенной гимнастерке, без погон и без наград. На лице еще светились «фонари», поставленные старшиной Павловым.
Судья огласил приговор. Командир полка подал команду: «Полк, кругом!» Строй отвернулся от преступника. В это время треснули очереди автоматчиков-конвоиров. Выстрелы заглушили вскрик майора:
– Да здравствует товарищ Сталин!
Полк повернули еще раз кругом, когда расстрелянный лежал на земле. Врач зафиксировал факт смерти. Шофер газика ловко накинул петлю троса на ноги убитого. Конвоиры прыгнули в кузов газика, и машина поволокла казненного в поле.
Где-то там автоматчики вырыли неглубокую яму, столкнули в нее расстрелянного, забросали землей и разровняли ее, чтобы не было могильного холма и никто не знал, где погребен преступник.
Генерал-полковник Федин и член Военного совета генерал-майор Матвеев переживали очень неприятный разговор с командующим фронтом. На командование такого высокого уровня, как Федин и Матвеев, накладывать взыскания не принято. Их или сразу снимают с должности, или ограничиваются холодной беседой лично или по телефону. В любом варианте это не меньше взыскания.
Командиру дивизии генералу Денисову за ЧП объявлен выговор. Командира танкового полка, где служил провинившийся майор, сняли с должности и назначили с понижением.
Федин и Матвеев очень огорчались от полученного внушения от маршала. За всю войну у них не было такого неприятного «надира» от старшего начальства. Но таков закон военной иерархии: где бы и что бы ни случилось в низовых инстанциях, вся вертикаль командиров виновата – недосмотрели, распустили, не смогли навести должный порядок.