С иконой под мышкой Мэри вышла из здания и, пройдя несколько шагов до угла, повернула налево.
Мужчина, сидевший в кафе на той же улице, заметил, как она выходила, и схватился за телефон.
— Можешь добавить к списку ее преступлений, что она выдавала себя за сотрудника полиции, — тихо сказал он. — Она вышла и направляется к Кампо-дей-Фьори. Я иду за ней.
Мэри Верней взяла такси на стоянке возле церкви Святого Андрея. На рынке было еще полно народу, но пик наплыва уже прошел, и ей не пришлось стоять на виду у всех с краденой вещью под мышкой слишком долго. Когда подошла ее очередь, она села в машину и первым делом дала водителю сто тысяч лир.
— Слушай меня внимательно, — сказала она. — Поездка будет необычной. Я хочу, чтобы ты в точности выполнил мои указания. Если ничего не перепутаешь, получишь еще столько же. Ну что, едем?
Шофер — молодой парень с недобрым прищуром и сатанинской улыбкой — жутко осклабился.
— В том случае, если вы не собираетесь никого пристрелить.
— А ты что — против?
— Это будет стоить вдвое дороже.
— Кажется, я села туда, куда надо. Значит, так: я хочу, чтобы ровно в три часа ты двигался на юг по Лунготевере Марцио к перекрестку на площади Умберто. В пятидесяти метрах от нее находится автобусная остановка. Там должен стоять мужчина. Запоминаешь?
Водитель кивнул.
— Там ты перестроишься в крайний правый ряд и притормозишь. Как только я скажу остановиться, ты остановишься; как только я скажу ехать, ты должен моментально тронуться с места. Дальше разберемся по ситуации. Ну как, все ясно?
— Один вопрос, — ответил парень, и Мэри вдруг уловила сильный сицилийский акцент.
— Да?
— Это Ланготвере… или как вы назвали…
— О Боже! — пробормотала она. — У тебя есть карта?
Через пять минут они тронулись в путь. В одной руке Мэри сжимала карту, в другой — сумку с иконой. Она благодарила Господа за то, что ехать им было недалеко, иначе в таком плотном потоке машин они ни за что не успели бы вовремя. Таксист проехал по виа делла Скрофа, потом обогнул Порто-Рипетта и снова вырулил на юг. Сердце Мэри начало гулко стучать. Она вытащила икону из сумки и положила на колени.
— Перестраивайся ближе к тротуару, — скомандовала она, заметив, что транспортный поток замедлился еще больше. — Так, теперь притормаживай.
Микис стоял у автобусной остановки.
— Стоп.
Таксист затормозил, и Мэри поднесла икону кокну. Микис смотрел на икону, Мэри смотрела на Микиса. Это длилось примерно десять секунд, затем он кивнул и сделал шаг вперед. Потом опустил руку в карман.
— Едем! Быстро! — вскричала Мэри. — Выбираемся отсюда.
Шофер, радуясь приключению, вдавил педаль акселератора, и машина рванулась вперед. Выбраться было не так-то просто: со всех сторон их окружали машины, в двадцати метрах от них горел красный светофор и, мало того, — дорогу перегородили два здоровенных грузовика.
— Едем, едем! — кричала Мэри. — Делай что хочешь — только не останавливайся!
Таксист не нуждался в понуканиях. Он въехал на бордюр, нажал на гудок и погнал машину по тротуару, вынуждая пешеходов прижиматься к краям. Доехав до пешеходного перехода, он выехал на противоположную сторону дороги, чуть не сбив туриста, и с такой скоростью пересек перекресток, что л ишь по чистой случайности ни с кем не столкнулся. С этого места он помчался, набирая скорость, к пьяцца Навона и оттуда свернул на старинную, мощенную булыжником улочку.
— Вы так кого-нибудь убьете! — прокричала Мэри, когда он снова чуть не наехал на пожилую туристку с мороженым.
Ответа не последовало. Сицилиец продолжал гнать машину как профессиональный гонщик. Потом вдруг резко снизил скорость и въехал в гараж, расположенный на первом этаже старинного здания.
Двигатель умолк, и несколько секунд они сидели в полной тишине. Мэри дрожала от ужаса.
— Где мы?
— В гараже моего шурина.
Он вышел из машины и закрыл большие старинные ворота, внезапно отрезав доступ солнечному свету. Маленькая лампочка, которую он включил, не справлялась со своей задачей. Мэри несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя, потом порылась в сумке и вытащила сигарету. Дрожащими руками она прикурила и затянулась.
— Спасибо, — поблагодарила она водителя. — Это была изумительная работа.
Парень усмехнулся:
— В Палермо все так ездят.
— Вот. — Она вручила ему пачку банкнот. — Еще сто тысяч, как я обещала. И еще двести за то, что ты никогда меня не видел. В случае чего — ты меня не знаешь.
Он спрятал деньги в карман.
— Спасибо. Если захотите еще куда-нибудь прокатиться…
— Да.
— …ко мне больше не обращайтесь.
Мэри кивнула, затушила недокуренную сигарету и выбралась из машины. Завернув икону в газету, она снова убрала ее в сумку и спросила:
— Далеко отсюда до виа дей Коронари?
Парень взял с шаткого столика бутылку и налил себе воды.
— Вам туда, — махнул он рукой.
Мэри вышла из гаража и вновь очутилась под лучами яркого римского солнца.
На параллельной улице в пятистах метрах от нее, затертый грузовиками и легковушками, Паоло рыдал от бессилия и унижения. Такси, в котором сидела Мэри, умчалось, нарушив все мыслимые правила. Следовать за ним было сущим безумием — Паоло не был самоубийцей. Он замолотил кулаками по приборной доске, потом взял телефонную трубку и вяло сказал в нее:
— Упустил.
— О Боже! — с упавшим сердцем простонала Флавия. — Паоло, ты не мог… Скажи, что ты меня разыгрываешь.
— Извини. Какие будут указания?
— Ты не думал о самоубийстве?
— Послушай, я не играю в такие игры, — разъяренно сказала Мэри. Она уже успела выпить, успокоиться и сейчас звонила Микису из бара. — Мы заключили сделку. Ты ничего не добьешься, если будешь размахивать «пушкой».
— Я не размахивал «пушкой», — ответил Харанис на другом конце провода.
— Ну конечно.
— Я не размахивал «пушкой», — повторил он. — Какой смысл мне тебя убивать? Ты же сама это сказала. Так что не устраивай истерик. Я хочу получить картину и убраться отсюда.
— Ты видел икону?
— Да.
— Тебя все устраивает?
— Пока да. Мне нужно рассмотреть ее как следует. Через пятнадцать минут тебе позвонят. Я перезвоню тебе через полчаса, и ты скажешь мне, где взять икону. Берегись, если попытаешься меня обмануть.
Сейчас он ее не запугивал, он говорил серьезно. Мэри Верней взглянула на часы: она чувствовала, что в эти пятнадцать минут должно решиться очень многое. О Боже, почему у нее нет никаких запасных вариантов?! Если что-нибудь пойдет не так…
Мэри снова посмотрела на часы. Тринадцать минут. Она закурила — в ее возрасте это уже не имело значения — и начала прикидывать, где может произойти сбой.
Зазвонил телефон. Она схватила трубку, чуть не потеряв равновесие.
— Она на свободе. — Раздался щелчок, затем послышались короткие гудки.
Мэри набрала номер своей невестки, запуталась, набрала снова, снова ошиблась и лишь на третий раз дозвонилась.
— Привет, бабуль, — послышался звонкий детский голос, и из глаз Мэри брызнули слезы. Услышав этот голос, она поняла, что победила. Она сделала все, что наметила. Пробормотав в ответ приветствие, она сказала, что сейчас у нее нет времени с ней поболтать.
— А мама дома?
Трубку взяла невестка. Мэри не дала ей заговорить: та всегда болтала слишком много, и если уж раскрывала рот, остановить ее было нелегко.
— Как Луиза?
— Нормально. Я не знаю, что произошло…
— Я расскажу тебе позже. Бери Луизу, сажай ее в машину и увози.
— Куда?
— Куда угодно. Нет. В полицию. Поезжайте в ближайший полицейский участок. Задержитесь там как можно дольше — скажи, что у тебя пропала собака или что-нибудь в этом роде. Я сообщу тебе, когда все закончится.
— А что должно закончиться?
— Просто сделай, как я говорю, дорогая. Это всего час, не более.
Мэри отключилась и посмотрела на сверток с иконой. Теперь ей нужно отвезти ее на место. Тяжело вздохнув, она приступила к выполнению последней стадии своего задания.