I
Лето 1917 года — жаркое и душное для Центрального Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, заседавших в Смольном и крепко державших в своих руках судьбы великой свободной России. Временное правительство этой страны для него как бы не существовало, а если оно иногда и проявляло свою власть, так только лишь с благосклонного разрешения «Совета»; в противном случае «Совет» немедленно открывал ему непримиримую борьбу.
И это вполне понятно было, если глубоко вникнуть в содержание длинной речи депутата Государственной думы профессора П. Н. Милюкова, сказанной им еще 2 марта 1917 г., около 3 часов дня в Екатеринской зале Таврического дворца. Обращаясь к собравшимся депутатам от революционных войсковых частей столичного гарнизона, Милюков поспешил, между прочим, подчеркнуть, — мы, мол, присутствуем при великой исторической минуте; еще три дня тому назад мы были скромной оппозицией и русское правительство казалось всесильным. Теперь же это правительство рухнуло в грязь, с которой оно сроднилось, а мы и наши «друзья слева» выдвинуты революцией, армией (какой армией? он не оговорился) и народом на почетное место членов первого русского общественного кабинета (Временного правительства)… А когда собравшиеся потребовали от него опубликовать программу этого Временного правительства, самоорганизовавшегося из состава временного комитета Государственной думы, то министр иностранных дел этого кабинета, тот же профессор Милюков добавил: «Эти возгласы напоминают мне о важном вопросе, решить который зависит от «Совета рабочих и солдатских депутатов», в руках которых находится и распоряжение типографскими рабочими…» В заключение, присутствующие подхватывают его на руки, качают и на руках выносят из Екатерининской залы. А другой документ (Рижское обозрение 1917 г., 8/Ш, № 56), опубликованный того же дня, 2 и 3 марта, подписанный также и председателем Государственной думы Михаилом Родзянко[8] и членами Временного правительства — князем Львовым[9], Милюковым, Некрасовым, Коноваловым, Мануйловым, Терещенко, Владимиром Львовым, Шингаревым и Керенским; в пункте 7-м этого документа, между прочим, предоставляется право — неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении. И дальше, спешное освобождение из тюрем и из мест заключения всех политических и даже «уголовных некоторой категории преступников и полное их амнистирование, а затем и соглашение между министром юстиции того же Временного правительства Керенским[10], с одной стороны, и Советом солдатских и рабочих-депутатов, в лице члена Государственной думы Н. С. Чхеидзе[11], с другой, оба крайне левого в то время эсеровского течения, по которому достигнуто то, что читатель узнает ниже, и от которого вздрогнул весь цивилизованный мир, потрясены финансовые и экономические устои, разложены многомиллионные российские армии, а кровь русских граждан полилась рекой. Большая и богатая страна, почти с двухсотмиллионным населением, отдана во власть «красного ига».
Этот-то нелегальный «Совет» рабочих и солдатских депутатов, все время весны и лета состоял преимущественно из русской интеллигенции, державшей в своих рядах немного и «сереньких людей» — для фирмы и голосов, руководимых чужими людьми — агентами, свободно явившимися в Петроград в период безвластия 26/П — З/Ш. Надев солдатские шинели и прикрывшись слегка псевдонимами, эти агенты Генерального штаба императора Вильгельма II, лейтенанты и майоры, делали все зависящее от них, чтобы в кратчайший срок развалить в свободной великой стране российские армии и флот. Им открыто, конечно, помогали доморощенные большевики — Ленин, Троцкий и другие, поспевшие вернуться также из заграницы с известными директивами, а в армиях ближайшего Северного фронта, на который уделено особенное внимание, усердно исполняли их поручения свои же агенты из солдат и «на скорую руку спеченные офицеры?», как: Брег, Сиверс, Данишевский, Нахимсон и многие другие, безнаказанно обрабатывавшие 600-тысячную солдатскую массу Рижского фронта, фронта, важного для страны и по стратегическим, и по политическим соображениям. Всюду ли переполнялось тогда теплом и светом? — спросит наш читатель.
Бескровная Февральская революция, или как ее окрестил Генерального штаба полковник Казбегоров — «революция господ», легко передала верховную власть в стране в руки «временного правительства», которое еще легче, с самого начала своего существования, начало постепенно, самовольно, передавать эту власть дальше — в руки безответственных масс, не исполнив поручения и не оправдав доверия, данного ему представителями российского народа, высшего в то время в стране учреждения — Государственной думы. Слабохарактерность власти, этого Временного правительства, с первого дня своего существования показала и другим пример к непослушанию, к неисполнению «распоряжения высшей власти, как то было объявлено народу с «высокой» трибуны Государственной думы: «созвать в июле месяце того же года, т. е. после четырех месяцев, Учредительное собрание, но отложило дальше, и допустило ограничение власти начальников — офицеров в армиях, на фронтах, хотя бы в виде «Приказа № 1, а затем и административно — должностных лиц в стране. Само же это «временное правительство» скоро персонально стало оставлять постепенно свои ответственные посты: сначала военный министр Гучков[12], а затем Милюков[13], Коновалов, дальше князь Львов и другие народные демократы, пока эсеровский «товарищ», господин Керенский, подготовлялся именно вскочить, хотя бы на короткое время, на вершину власти большой страны и многомиллионных армий на фронтах протяжением более чем в две тысячи верст, и тем, так сказать, «укрепить за народами свободной страны достижения Февральской революции». Вместе с тем главным образом он питал себя надеждой и на хорошие результаты своей личной юриспруденции по Министерству юстиции «О омоложении и об освежении армий», допустив к выпуску в армии на фронт офицерами (прапорщиками) евреев: 2600 человек к концу апреля и 2600 человек к началу августа, заручаясь к осени хорошим кадром. Об этом Керенский сделал и подробное официальное сообщение на заседании «нелегального совета рабочих и солдатских депутатов» в Смольном (Рижское обозрение, 1917 г., 20/IV, № 88).
8
Родзянко Михаил Владимирович (1859–1924) — политический деятель, лидер партии «Союз 17 октября».
9
Львов Георгий Евгеньевич (1861–1921) — председатель Временного правительства в марте-июле 1917 года.
10
Керенский Александр Федорович (1881–1970) — министр юстиции в первом составе Временного правительства (март — апрель 1917), военный министр (апрель — сентябрь 1917), министр-председатель Временного правительства (июль — октябрь 1917).
11
Чхеидзе Николай Семенович (1864–1926) — политический деятель, член РСДРП, меньшевик. Председатель временного исполкома Петроградского Совета рабочих депутатов.
12
Гучков Александр Иванович (1862–1936) — лидер партии «Союз 17 октября». В первом составе Временного правительства занимал пост военного и морского министра (март — апрель 1917).
13
Милюков Павел Николаевич (1859–1943) — политический деятель. Профессор истории. Лидер Конституционно-демократической партии. Министр иностранных дел в первом составе Временного правительства (март — май 1917).