Кто же всему этому был виноват? Невольно напрашивается ответ: гонение и преследование людьми, потерявшими образ человеческий и так легко поработившими великую страну и многомиллионные ее народы. Но с психологической стороны это далеко еще не все, и мы на этом остановимся ниже, отдав должную дань вообще высокогуманному человечеству, человечеству культурному, с развитым чувством гражданственности, и по достоинству — заслуженное возмездие небольшой кучке людей из III Интернационала, прикрывшихся флагом рабства и варварства, с узким эгоизмом, пропитанным в то время одними лишь личными интересами — убивай, грабь, захватывай, вымогай, принуждай…
И подводя всему этому итоги, из наблюдений и лично пережитого в чужом «С.С.С.Р-овском» царстве, с мелочными расчетами в нервной атмосфере, супруги Казбегоровы и юнкер Цепа сидели все трое за столом и обедали, что Бог послал, перебрасываясь праздными мнениями о причинах перевода Авдуша на ту же должность, и почему-то именно в уездный город. У каждого из них было свое соображение; каждый из них рассматривал этот случай со своей точки зрения: Людмила Рихардовна, конечно, как математичка, ее муж, Давид Ильич, как психолог и военный стратег, а брат, юнкер Цепа как военный техник. И несмотря на разноречивые их мнения, все же очевидно было: Авдуш сам добивался возможного ухода в провинцию, чтобы быть независимым от сестры и дать себе полную свободу жизни, еще молодой и горячей натуре «военного техника» и будущего стратега, в условиях простой, чистой крестьянской жизни в провинции, и главным образом среди добрых, неискушенных красной политикой граждан.
— Вы оба обсчитываете меня — мои расчеты не сходятся, — заключив семейные денежные счеты, Людмила Рихардовна вопросительно взглянула на брата.
Но Авдуш уклонился от прямого ответа сестре; он как-то неестественно быстро поднялся из-за стола и поспешил выйти молча на кухню, куда в то время вошел какой-то незнакомый человек, курьер с почтой.
— Давиду Ильичу пакет! — радостно вскрикнул Авдуш и с шумом влетел обратно в столовую, к супругам.
Людмила Рихардовна сквозь слезы улыбнулась и поспешила перенять пакет в свои руки, а затем, весело взглянув на мужа, вскрыла конверт — положение Авдуша спасено случайностью.
— О, радость! Дэзи назначен заведующим статистикой в ученом комитете. Спасибо профессору Круксу! Старая дружба им не забыта, хотя и изменил свои империалистические идеи, отдавшись весь, по слабости характера, идеям, вредным для народов, — и она передала бумажку мужу.
С этих пор в семье Казбегоровых наступило сравнительное успокоение. Они, впервые за месяц пребывания в Курске, после обеда решили сыграть втроем в «пульку» в веселом времяпрепровождении, которая затянулась до полуночи. А на следующий день после завтрака Давид Ильич и Авдуш в тревожном настроении начали собираться, каждый на свою «С.С.С.Р-овскую» службу.
Конечно, скрепя сердце, по необходимости, они оба делали то, к чему вынуждала их обстановка и условия пленения; но при этом не по прямой своей специальности, а по общеполезной, культурно-просветительской и экономической, стоя вне партии. Полковник Казбегоров на этот раз оделся в новенький статский костюм-тройку, подаренный ему «хлебопеком из Риги», взял портфель и шляпу в руки и только тогда, прощаясь с Авдушем, преподал и ему, по секрету, некоторые «директивы» и «инструкции» военно-политического характера, а также то, как нужно действовать среди крестьян, чтобы хоть немного удерживать их: от «красноты» и от привитой среди них пагубной крайне левой «сионской» пропаганды. Юнкер Авдуш Цепа принял поручения с благодарностью за доверие и был рад случаю доказать на деле несуразность идей учения его «красных» противников.