И конечно же если мы желаем возрождения России, нам необходимо преодолеть не только разрыв между интересами народа и ельцинской семьи, но и изжить ленинское наследие…
Как сделать это?
Как перепрыгнуть через 13 потерянных дней 1918 года?
Очень просто…
Для этого достаточно освободиться от собственных иллюзий и обольщений, от чрезвычайно вредных и опасных для страны, но таких дорогих для наших сердец мифов…
Но мы отвлеклись…
Объявляя, что русский человек — плохой работник по сравнению с работником передовых наций, В.И. Ленин определял стратегическую задачу управления страной — большевики должны были опираться отныне уже не на русский пролетариат, а на класс тех инонациональных учителей, которые будут вселены в Москву, Петроград и другие русские города, как это делалось и ранее при Петре I и Екатерине II.
Одновременно В.И. Ленин решал этим и некоторые тактические вопросы… Он пытался привить своим недавним союзникам рабочим чувство некоей неполноценности, ущербности, он надеялся, что, осознавая, какие они «плохие работники», рабочие постесняются выдвигать столь наглые, как рабочие Петрограда, требования.
В соответствии с новой задачей В.И. Ленин производит и кадровые перестановки.
Л.Д. Троцкий, покинувший пост наркома иностранных дел, сразу, как только ему удалось завершить Брестским миром иностранные дела России, возглавляет теперь Высший военный совет и становится наркомвоенмором, сосредотачивая в своих руках все управление армией и флотом.
Ну а прапорщика Н.В. Крыленко, исполнившего свое матросско-солдатское дело и расстрелявшего генерала Духонина, Совнарком от забот по «управлению Россией» освободил.
2
Рабочий класс большевики пытались привести в сознание голодом и постоянным напоминанием ему, что русский человек — плохой работник.
С матросами они расправлялись круче.
Мы уже рассказывали о пуле, которую товарищ Дзержинский влепил недостаточно почтительному матросу. В Москве Феликс Эдмундович предпринял еще более жесткую акцию.
В ночь на 12 апреля было совершено, как сообщил Ф.Э. Дзержинский сотруднику «Известий», очищение города.
Чекисты штурмом взяли в Москве 25 особняков, занятых анархистами. Бои развернулись на Донской и Поварской улицах, отчаянно сопротивлялись обитатели дома «Анархия» на Малой Дмитровке. Этот дом чекистам пришлось расстреливать из пушек. Более сотни анархистов убиты, около полутысячи — арестованы.
В многочисленных обращениях к населению города настойчиво подчеркивалась мысль, что ВЧК борется против бандитов, хулиганов и обыкновенного жулья, «осмелившихся скрываться и выдавать себя за анархистов, красногвардейцев и членов других революционных организаций»{48}.
— Я должен заявить, — сказал Ф.Э. Дзержинский корреспонденту «Известий», — и при этом категорически, что слухи в печати о том, что Чрезвычайная комиссия входила в Совет Народных Комиссаров с ходатайством о предоставлении ей полномочий для борьбы с анархистами, совершенно не верны. Мы ни в коем случае не имели в виду и не желали вести борьбу с идейными анархистами, и в настоящее время всех идейных анархистов, задержанных в ночь на 12 апреля, мы освобождаем, и если, быть может, некоторые из них бу-дут привлечены к ответственности, то только за прикрытие преступлений, совершенных уголовными элементами, проникшими в анархические организации. Идейных анархистов среди лиц, задержанных нами, очень мало, среди сотен — единицы{49}.
Тут надо пояснить, что идейными Дзержинский называл анархистов, которые готовы были и далее помогать большевикам в развале Российского государства, ну а всех, кто намеревался выступать против большевиков, он относил к уголовным элементам…
К этому времени Феликс Эдмундович Дзержинский уже занял под свое ведомство дом страхового общества «Якорь» на Большой Лубянке с подвалами, настолько обширными, что в них легко было затеряться многим тысячам заключенных…
И конечно же нашлось здесь место и матросам, которые начали прибывать следом за правительством в Москву и размещаться в захваченных анархистами московских особняках…
Рассказывать корреспонденту «Известий» об этих матросах Дзержинский не посчитал нужным.
— Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов, — любил повторять он, — является методом выработки коммунистического человека из материала капиталистической эпохи.