...По указанию штаба перелёта сотни радиостанций, служебных и любительских, на разных волнах шарили в эфире, пытаясь поймать позывные пропавшей машины. Но среди множества звуков в эфире не было слышно голоса «Кречета».
Отряд уходит на поиски
С сопки было видно, как в низине несёт свои мутные, илистые воды широкий Амур. С реки же, направив даже самый сильный бинокль на сопку, заросшую густым сосняком, нельзя было заметить на ней ничего особенного. Сопка как сопка, ничем не отличавшаяся от соседних, может быть, чуточку повыше. А на самом деле на ней был построен небольшой посёлок. Разлапистые деревья маскировали домики пограничной заставы. Это была настоящая горная неприступная крепость, добраться до которой можно было лишь по единственной крутой тропинке, извивающейся среди могучих стволов по противоположному от реки склону. По этой труднопроходимой тропе в солнечное июньское утро шли люди; они тянули на верёвках упирающихся, напуганных «прогулкой» трёх небольших коров. Заранее предупреждённые часовые беспрепятственно пропустили необычных гостей. Их приближение было встречено разноголосым лаем четвероногих обитателей заставы. Служебные ищейки, забыв о своём «высшем собачьем образовании», заливались как простые дворняжки. Бойцы, чистившие лошадей, выбежали из конюшен, чтобы узнать в чём дело. К ним присоединились все пограничники, свободные от наряда.
Вышел из штабного домика и начальник пограничной комендатуры, на ходу застёгивая ремень портупеи, перекрещивающей гимнастёрку, плотно облегавшую его коренастую фигуру. Майор Серёгин от яркого солнца прищурил насмешливые глаза:
– Ну и симфония! Никогда здесь такой не слыхал, – улыбаясь, бросил он шедшему вслед за ним молодому командиру заставы. К переливчатому лаю собак и пронзительному ржанью коней примешивалось теперь басистое мычание коров, одолевших, наконец, тяжёлый подъём.
Серёгину всё было знакомо и привычно на безымянной сопке. Пять лет он прослужил здесь начальником заставы, прежде чем был назначен комендантом района. Теперь в его ведении находилось несколько таких застав. Но он чаще, чем в других подразделениях, бывал здесь. Участок государственной границы, который охраняли бойцы заставы, был самым трудным в округе и требовал особого внимания. И когда в комендатуру поступила тревожная метеорологическая сводка, предупреждающая о приближении очень сильного циклона, Серёгин, возглавив резервный отряд, отправился на хорошо знакомую заставу.
В ночь на восемнадцатое июня со стороны Китая пронёсся тайфун. Вдоль границы, по Амуру, бушевала страшная буря, с корнем вырывавшая столетние деревья. В горах произошли обвалы. Воды реки кипели, выбрасывая на берег брёвна, обломки рыбачьих лодок, оглушённую рыбу. Наступила непроглядная тьма – в небе ни звёздочки. Разбойничий посвист ветра, гул катящихся с сопок камней, стоны и рёв таёжных зверей... Трудно было пограничникам нести службу в эти сумасшедшие сутки. Но усиленные дозоры бдительно охраняли рубежи Родины. Особых происшествий не было.
Отряд Серёгина помог бойцам заставы привести в порядок контрольно-земляную полосу, исправить повреждённую ураганом сигнализацию, очистить от бурелома тропу.
Коровы, одолев сопку, замычали ещё громче, а лай собак, почувствовавших приближение чужих, перешёл в злобный вой.
Серёгин задержался около белой будки – жилища своего старого любимца Рекса. Рослая, красивая, широкогрудая овчарка, увидев прежнего хозяина, радостно заскулила. Передняя лапа пса была забинтована.
Серёгин, знавший, что Рекс, польстившись на зайца, махнул через проволочное заграждение и поранил себя, погладил любимца.
– Эх ты, глупый псина, – ласково говорил майор, разбинтовывая лапу собаки, – покажи свою царапину. Да она совсем зажила! Больше завязывать не надо. Считай себя опять в строю.
Рекс смотрел умными глазами на хозяина и бил хвостом по сухой земле.
Возле коров суетился высокий и грузный председатель таёжного колхоза «Красный пограничник».
С Серёгиным он встретился как с добрым, старым знакомым.
– Начальник! – крикнул он, отдуваясь. – Принимай подарок.