Соколов хотел выскочить на ходу, но сильные руки крепко держали его. Он начал вырываться, звать на помощь, и в эту минуту раздались громкие выстрелы, которые участились до пулемётной трескотни, перешедшей в ровный гул мотора.
Наступило то еле уловимое состояние, когда мозг переходит от дремоты к бодрствованию, а окружающее кажется продолжением только что виденного сна.
Чуть в стороне над густой тайгой проплыли два самолёта.
«Неужели поиски «Кречета» ещё продолжаются», – подумал лётчик. Он смотрел вслед уходящему самолёту, пока две чёрные точки не растаяли в воздухе, потом оглянулся по сторонам.
Совсем рядом в камышах что-то чернело. Он не подошёл, а подполз поближе и увидел небольшой плот – пять кое-как связанных неотёсанных брёвен.
«На этом плоту, вероятно, кто-то переплыл реку, – мелькнула мысль. – Значит, я могу плыть по течению».
Лётчику удалось вползти на плот и оттолкнуть его. В полусознании Соколов всё же сумел подложить под голову тощий мешок. Дальше он уже ничего не помнил.
Дальше пути нет
Серёгин был озабочен. Случилось то, чего он опасался: поисковая группа Клюева потеряла след нарушителя. Первые радиограммы были обнадёживающими. Пограничники упорно продвигались вперёд по еле заметному следу человека, который шёл от места падения «Кречета» на северо-запад. Временами след терялся, но благодаря тому, что нарушитель придерживался более-менее точного направления и в густых кустах оставались на колючках обрывки одежды, след сравнительно легко обнаруживался снова. Нетрудно было найти отпечатки ног в низменных сырых местах. Всё шло хорошо; но вот Клюев сообщает, что третьи сутки топчется на месте. Разведчики «прочёсывают» тайгу, уходят вперёд и возвращаются обратно к исходному пункту, так ничего и не обнаружив. Собака словно утратила нюх.
Земляной покров в тайге сухой, неподатливый. Он не может долго хранить отпечатки обуви, а запах человека быстро выветривается... Клюев не виноват в неудаче.
Серёгин приказал Клюеву ждать соединения с основной группой.
Майор вздохнул и неожиданно улыбнулся. Он вспомнил любимую поговорку своего деда: «Пока человек дышит, он может ещё исправить свою ошибку», а тут, кажется, и ошибки-то не было...
...Через сутки после соединения, продолжая движение в северо-западном направлении, обе группы, вновь составившие отряд, вышли на полянку, окружённую такими ровными рядами молодых елей, словно сажал их здесь опытный садовник-декоратор.
Через сотню-другую шагов был найден пепел и обуглившаяся головешка от костра.
Пограничники обрадовались: след был неожиданно обнаружен вновь. Дальше он стал ещё ясней. Была найдена шкура косули и следы у костра, свидетельствовавшие о том, что на нём готовилось жаркое.
– Теперь он запасся продовольствием и сможет далеко уйти, – заметил Серёгин. – Но всё же мы его поймаем, – уверенно добавил он.
Наступили сумерки, и дежурный Ларин занялся приготовлением ужина. Он с Каланчой пошли искать воду. Скоро натренированный слух пограничников уловил тихое журчание водной струи.
– Слышишь? – сказал Ларин. – В этих зарослях ключ бьёт. Давай посмотрим.
В лесу было темно, но не возвращаться же с пустыми руками! Освещая путь карманными фонариками, бойцы проникли в тот самый котлован, который был обнаружен Соколовым. И когда Каланча, черпая воду, осветил электрическим лучом дно, он так же, как лётчик, удивился:
– Смотри-ка, Ваня, какой странный жёлтый песок на дне! Сроду такого не видывал!
Ларин, когда волновался, начинал заикаться, а на этот раз у него совсем отнялся язык.
– Ты по-о-онимаешь? – обрёл он, наконец, дар речи. – Мой дядя в Кра-кра-красноярском крае тоже так нашёл. Э-э-это чистое зо-о-о-ло-то! – Ларин опустил руку в холодную воду и загрёб целую горсть песка. Во-вот он, з-з-золотой песок!
Оба, забыв про воду, помчались к Серёгину.
– Товарищ майор! Смотрите, что мы нашли! – влетая в палатку, закричал Каланча. – Чистое! Червонное!
Ларин высыпал песок на лист бумаги.
– Его там целый котлован!
Долго ещё после ужина бойцы не могли заснуть.
– Ну и богатство! – говорил Ларин. – Нашёл бы в старое время старатель, миллионером бы стал.
– Да и сейчас не мешало бы одному найти. Получи миллион – и гуляй!
– Тебе что, завидно, что ли? – ехидно заметил Клюев, – на золото позарился. Сколько тебе его нужно: тонну, две?
– Граммов пятьдесят не отказался бы взять, – спокойно ответил Шмаков. – Я бы матери дал на зубы и себе сделал бы коронку спереди. Знаешь, как красиво, когда блестит золотой зуб!