«Прости меня, крыса, – искренне попросила Маргарита в последнюю минуту жизни. – Утопнуть в дурацкой бочке, когда впереди цельная жизнь. Ты детишек народить сбиралася. И я бы хотела детей… прости… Наверное, это мне возмездие за то, что я так поступила с твоим бедным тельцем. Прости…»
Она смирилась, что умрет, как вдруг услышала гул голосов:
– Придержи его с минуту, – сказал Гюс Аразак шатену. – Он слепой.
Шатен отошел от бочки, и правая рука Маргариты оказалась свободной. Из мира, где можно было так просто и сладко дышать, раздался новый гул. «Тут вроде утопница», – отчетливо услышала Маргарита.
Неожиданно представив себе, как крыса ухитряется забраться по палке, что должна была ее погубить, и бросается в лицо Ульви, Маргарита нашарила на дне бочки нож. Превозмогая боль, она повернула голову, чтобы посмотреть вверх. Ее замутненный от близкой смерти разум одновременно видел и кусочек оголенной по локоть мужской руки, и глуповатое лицо Ульви, она чувствовала нож в ладони, но ощущала себя крысой, думала о Гюсе Аразаке и нетрезво мыслила о том, что Ульви всё-таки не выйдет замуж за Нинно, потому что будет обезображена. После чего Маргарита резко выбросила кулак с ножом.
Кровь хлынула в воду фонтаном, а Гюс дико заорал и, отпрянув от бочки, упал с приступки.
– Омхиее… – вынырнула Маргарита, одновременно пытаясь кричать и глотать воздух. У нее вышла смесь гортанного хрипа в начале слова «помогите» и сипения в конце.
Шумно кашляя и собираясь с силами для нового призыва о помощи, Маргарита увидела, что клинок попал Гюсу выше кисти и застрял меж двух костей: вся его правая рука стала красной – кровь стекала с нее ручейком на крышу, на серую поливную плитку. И еще она видела, как Гюс с безумными от ярости глазами, выпрямляясь, вытаскивал из своей руки ножичек, – и понимала, что он намеревался ее зарезать, но что делать, она уже не знала.
– Гюс Аразак! – донесся снизу медвежий рев. – Стой на месте или будешь казнен! Если сделаешь хоть шаг – виселица!
И Гюс, достав из руки нож, оцепенел – страшный рык испугал и отрезвил его. Он выронил оружие, быстро расстегнул поясной ремень, скинув с него кошелек и ножны; стал затягивать предплечье выше ранения. Шатен в это время застыл у края крыши. Приставная лестница заскрипела посреди жутковатой тишины.
Дрожавшая в бочке Маргарита наблюдала, как на крыше сначала появляется черная тока, затем глаза-щелки, а после и борода «клинышком» в разводах седины. Зрение у Ортлиба Совиннака было неважным, но ему хватило полвзгляда, чтобы понять произошедшее. Меж тем работницы Доли, шушукаясь и побаиваясь, тихонько заполняли галерею и дворик.
– Отойди! – рявкнул Совиннак шатену. Тот сделал четыре шага назад и оказался рядом с курятником.
Когда грузный градоначальник залез на крышу, то сперва он подошел к шатену и одним мощным ударом свалил его с ног – совсем как Нинно ударил Оливи. Шатена, потерявшего сознание, отбросило на стену курятника – да так, что домик пошатнулся и куры внутри возмущенно раскудахтались. Градоначальник-медведь медленно и осторожно начал приближаться к рослому южанину Гюсу.
– Ложись лицом вниз, – приказал Ортлиб Совиннак. – Отделаешься плетью, взысканием и заключением. И изгнанием из города тоже… Сможешь хоть раз вытерпеть удар плети, Аразак? – прищурил до узких прорезей глаза градоначальник, вглядываясь в ранение своего услужника. – Орал ты как пятилетняя девчонка.
Ортлиб Совиннак остановился в пяти шагах от Гюса. Тот поначалу сделал вид, что ложится, но затем схватил свой кошелек, дернулся вправо и, когда градоначальник шатнулся к нему, побежал в другую сторону, к краю крыши. Неповоротливый и толстый градоначальник не успел его поймать.
Гюс Аразак не стал тратить время и спрыгнул вниз, на второй этаж. Маргарита услышала перекаты женских ахов и вскриков, а Ортлиб Совиннак смотрел с края крыши, как Гюс неистово продирается сквозь толпу женщин, которые были бы рады заранее уступить ему дорогу, если бы успели сообразить, что происходит. Аразак, стремительно удаляясь, отталкивал и отшвыривал всех перед собой. Прачки и уборщицы с визгом бросились врассыпную с первого этажа еще до того, как беглец его достиг. Одной из тех, кто попался на пути Аразака, стала Марили – ее он столкнул с середины лестницы, и кудрявая красавица, перевернувшись на перилах, приземлилась лицом на камни, в солому и грязь. Гюс Аразак даже не посмотрел на «возлюбленную» – он пронесся через дворик к выходу из Доли и скрылся в подворотне – затем послышался стук ворот. Среди женских возгласов раздался громкий плач Марили, похожий на глас обиженного дитяти.