В действительности события на шахматной доске были куда как более тоскливыми: уж минут девять Ортлиб Совиннак и Огю Шотно бесполезно гоняли одиннадцать фигур по полю. Маргарита, заскучав, спросила градоначальника:
– Я слыхала, господин Совиннак, что Лодэтский Дьявол поджимает Нонанданн. Правда ли это? Мне страшно…
Марлена вздрогнула, а Маргарита за свое любопытство получила еще один ядовитый взгляд от Огю Шотно.
– Не тревожься, бесценная Марлена, – сказал управитель замка, поцеловал руку жены и с торжеством в страдальческих глазах съел колесницей белого полководца. – Нонанданн сейчас – это непреступная скала с несметным войском. Там укрепления, засады и ловушки. Одних камней для больших пушек заготовили с тысячу. И это не считая свинцовых ядер и гарпунов. В первой же битве враг будет разбит – его подведет самоуверенность.
– Так мне и отец, и сужэны твердили, – нервно ответила Марлена. – Все, как один, говорили, что не стоит тревожиться: Лирхготбомм в непреступных скалах! И особенно ночью… Вы же знаете, что было дальше…
– Госпожа Шотно, – серьезно ответил градоначальник, – я с вами отчасти согласен: все, кто проиграли Лодэтскому Дьяволу… как раз их подвела самоуверенность. Я же не сделаю этой ошибки. Конечно, Огю прав: Нонанданн укреплен так, что пытаясь его взять, наш враг понесет непоправимые потери – на это и расчет, но всегда надо мыслить другой исход. Это огненное оружие – громовые бочонки… По слухам, это очень могучая сила… Пока мы не узнаем, как удается вызвать столь сильные разрушения катапультами и пустяшным весом этих бочонков, вряд ли достойно ответим… Но даже если Нонанданн будет взят, волноваться нам всем не нужно. Если верно распорядиться поражением в битве, то можно выиграть войну, ведь одни победы делают и из умника глупца. Всё, что я могу пока сказать: если Лодэтский Дьявол сунется в Элладанн, то здесь потерпит поражение, – я в этом уверен! – твердо проговорил Ортлиб Совиннак и переставил белого конника. – Всё, Огю – попался на жирную наживку. Больше тебе от меня бегать некуда. Как я и сказал: одни победы делают даже из умника глупца!
– Хитрееец! – весело сказал Огю Шотно, получивший удовольствие и оставшийся довольным, несмотря на проигрыш. – В следующий раз придумай что-то новое… Я больше не попадусь.
Ортлиб Совиннак поднялся со скамьи, собираясь уходить.
– Годите, прошу, я мухой! – подскочила Маргарита с кресла и унеслась из комнаты.
Она вернулась с бежевым плащом, сложенным безупречным квадратом.
– Вот, – подала она плащ градоначальнику, не сводя с него восхищенных глазищ. – Я сама состирала ваш плащ и нагладила… Он как новый…
Ортлиб Совиннак принял его, словно большую ценность.
– Благодарю, – ответил он. – Не смел надеяться, что ваши маленькие ручки, мона Махнгафасс, удостоят этот старый плащ такой милости. Позволите ли вы мне… Я, конечно, не рыцарь, да и это против моих обычных правил, но… Окажете ли вы мне честь стать вашим защитником?
– Это для меня великая честь, господин Совиннак, – не вполне понимая градоначальника, ответила удивленная Маргарита.
Градоначальник поклонился ей, прикладывая правую руку к сердцу. Незнакомая с учтивой культурой девушка, подумала, что это обычное прощание и хотела присесть в ответном поклоне, но Ортлиб Совиннак, догадавшись о ее неискушенности, сам взял ее левую руку и поцеловал ее. Затем он посмотрел Маргарите в лицо – и будто не мог оторвать глаз: так ему нравилось лицезреть горячее обожание красавицы, польщенной и мгновенно порозовевшей в щеках.
– Пойдем, Ортлиб, я провожу тебя до ворот, – вмешался Огю Шотно.
Распрощавшись с дамами, мужчины вышли в ночной сумрак. Всю недолгую дорогу до Восточных ворот замка, градоначальник молчал и хмурился. Он быстро топал тяжелыми шагами, слегка наклонившись вперед, словно сражался с ветром. Плащ висел на его полусогнутой руке. Огю, хотя был выше градоначальника, почти бежал за ним, иногда подпрыгивая. Казалось, что он не бежит, а семенит шаги своими долговязыми, тонкими ногами. Ортлиб Совиннак нарушил молчание у самых ворот.
– Ну почему? – риторически спросил он. – Почему единственный, кто так на меня смотрит… Единственная женщина… Почему ее чистота принадлежит другому?