«Куда мне до нарядов, не получается у меня не оскоробляться, – думала Маргарита. – Я просто не могуся, и всё! И не смогуся… Простите, брат Амадей, не удается гуливать в чистом платье. Мне по-привычному в старом и грязном».
И тут же в ее голове раздался голос праведника: «Кстати, сегодня ты стала лучше, ведь научилась размножать розы…»
– Старое платье-мешок я сорву на тряпки, – сказала она вслух. – И лавандовое тоже носить перестану. Ульви задарю – оно ее очень красит… А то мне совестно, что я ее лицо видала, когда нож в руку Аразака втыкнула. Зато как метко получилося… Но это даже хужее… Я заработала в кухне тридцать девять регнов и три четвертака… На стекло для зеркальца всё равно не хватает, а на зеленое или голубое полотно для нового наряду как раз…
Но пока нового убранства у нее не было, и к двум часам, чтобы помочь Марлене в огороде, Маргарита спустилась вниз в бледно-лавандовом платье и белом платке. Не прошло триады часа, как девушки услышали голос градоначальника, раздававшийся от парадного входа.
– Сегодня же день юпитера, – сказала Марлена Маргарите. – По этим дням Огю и господин Совиннак всегда встречаются для шахматной битвы. Должно быть, и сейчас он пришел пригласить Огю.
Но оказалось, что градоначальник пришел не только по этому поводу.
– Я на пару минут, – проходя в гостиную, сообщил он. – Огю жду, как всегда, у себя вечером.
Маргарита с удовлетворением отметила бежевый плащ за его спиной.
– Госпожа Шотно, – обратился Ортлиб Совиннак к Марлене. – Если вас не затруднит, то я бы не отказался от бокала сладкой воды с желтым вином, мятой и перцем. Не смог на такой жаре отказать себе в удовольствии испить столь чудесного напитка и пройти мимо вашего дома.
Когда хозяйка дома ненадолго оставила гостя и Маргариту одних, то мужчина сказал:
– Мне есть, что сообщить и вам, мона Махнгафасс. Был по делам в замке и, кроме того что желал утолить жажду, зашел сообщить вам о подписанной мною грамоте на нотариальное дело для господина Ботно, вашего сужэна. Вот, по пути к воротам заглянул сюда, чтобы вас обрадовать.
«Да есть ли же справедливость?! – возмутилась про себя Маргарита. – Из-за доброты ко мне градоначальника Оливи будется нотарюсом и набогатеет себе? Ну уж нет!»
– Если честно, господин Совиннак, – ответила девушка, – то я былась бы вам крайне благодарной… Лучше́е бы вы забрали разрешенье. Не хотела бы пояснять… – смутилась она. – Это надолго, а вы спешите…
Улыбка скользнула по губам градоначальника и раздвинула тонкие усы.
– Я сделаю так, как вам будет угодно, мона Махнгафасс. Я буду рад оказать вам услугу и сейчас… и в дальнейшем.
Так Маргарита не последовала совету Марлены – «ни о чем не просить Ортлиба Совиннака». Радость Оливи, тетки Клементины и Гиора Себесро длилась всего один день. Сославшись на ошибку, дозволение у Оливи отозвали и вернули деньги. И сколько бы ни просил Гиор Себесро за нового брата, он получал отказ от градоначальника. Сам же Ортлиб Совиннак стал чаще бывать в доме Огю Шотно. До конца последней триады Кротости он еще раз отобедал там в день сатурна, а в календу восьмиды Трезвения, снова навестил дом управителя замка.
Глава X
Лодэтский Дьявол рядом с Нонанданном
Восьмида Кротости оканчивалась празднеством встречи стихий Воды и Земли, называемым Летние Мистерии. В Весенние Мистерии отмечали встречу Воздуха и Воды, в Осенние – встречу Земли и Огня. Зимних Мистерий не существовало – в середине календарной зимы истекал год, Солнце дальше всего отходило от Гео, светила опасно сближались, и мог произойти Конец Света. Встреча стихий Огня и Воздуха состояла из Судного Дня, когда меридианцы постились, из зловещей Темной Ночи, в какую люди зажигали множество свечей, фонарей и костров, а за час до полуночи вставали на колени и молили о своем спасении, и из Возрождения, когда еще час после полуночи верующие продолжали молиться и рыдать от счастья, после пировать и радоваться всю следующую триаду. Весенние, Летние и Осенние Мистерии тоже приходились на середину сезонов. Праздновались они одинаково: в благодаренье, по завершении полуденной службы и часа жертвования, когда в обмен на монеты меридианцы получали пилулы и вино, на Главной площади происходило сожжение ведьмы. Чаще всего сжигали чучело и очень редко живую колдунью. Затем устраивались праздничные застолья с балами, ночью по улицам ходили маскарады – шествия, оставшиеся с древних времен и от традиций, связанных с плодородием. Скрыв под масками лица, люди безбоязненно нарушали приличия: любой, кто присоединялся к развеселому параду, позволял другим целовать себя; если же отказывался выпивать, то его в шутку наказывали розгами. Шум стоял в Элладанне до рассвета. Сильване в ночь Летних Мистерий праздновали начало жатвы, устраивая на полях собственные «бесовские оргии». Еще в эту ночь собирали лекарственные травы и вырывали из земли мандрагору. Если чудо-корень кричал, то нес в себе саму Жизнь – он излечивал от всех на свете болезней и даже отгонял Смерть. Выкапывали и корень ангелики, после чего делали пахучие обереги для младенцев, отпугивавшие от их слабой плоти нечистую силу и хранившие ее, будто Ангел Божий, для бессмертной души. Помогала ангельская трава взрослым тоже – мешочки с корнем ангелики брали в дорогу путники и охотники, дабы не встретить демона в образе волка и не стать оборотнем.