Прощаясь с сестрами, Маргарита старалась не смотреть на старый сундук. Утыкаясь в него взглядом, она как наяву видела возвращение Нинно в его уютный дом; представляла, как кузнец нежно целует свою заботливую жену и трепетно гладит грубыми ручищами ее округлившийся живот, как кушает за столом рядом с Ульви, а та, в платке с бантом, сидит рядом и поглядывает: доволен ли ее супруг обедом. И после, обнявшись, Нинно и Ульви идут в спальню на чердак. Возможно, он даже несет ее туда на руках. Дальше фантазия Маргариты обрывалась – дальше ей было противно воображать.
За замковые стены девушка возвратилась с мешочком орехового печенья в виде маленьких сердечек, зная, что не притронется к нему. Возможно, больше никогда не будет есть печенье. Совсем никогда.
________________
Градоначальника ждали к обеду, но раньше него в дом управителя замка пришел другой гость – усатый Раоль Роннак. Марлена обрадовалась ему, как родному. Манерный и важный Огю Шотно да Раоль Роннак, раскрепощенный и самодовольный, словно за восьмиду он стал не меньше чем оруженосцем, распили в гостиной кувшин желтого вина. Вернее, Раоль по-простому предложил «клюкнуть чарочку» и далее стал осушать один бокал за другим. Когда кувшин опустел, лицо Раоля покраснело, сам он развалился на скамье и стал рассказывать о воинской службе.
– Лучшая пора, клянусь своими усами! – заявил Раоль Роннак. – Времени – хоть отбавляй. Деньжата – есть всегда! В городе тебя обожают и молятся на тебя! Чтоб я так вечно жил! И Иам тоже, – добавил он, вспомнив, что должен рассказать не о себе, а о друге. – У Иама всё то же самое. Мы с ним великими друзьями стали. Что он отчудил на днях! Чучело кабаньей головы где-то достал, напялил на себя, в плащ с капюшоном нарядился да с рассветом влез по приставной лестнице к окну оруженосца, которого все пехотинцы терпеть не могут. А оруженосец тот всегда ночью окна закрывает, хоть и жара. Чего там у себя делает, один Бог знает… Открывает, значит, оруженосец с утра ставни и… – ему прям в рожу рыло смотрит! Плащ по ветру развевается, но кабан не шевелится – вроде и не живой. И затем Иам как руки поднял! И как тот оруженосец заорал! И с криками «Бесы! Бесы!» без белья из спальни – да в храм по соседству! Там сколько шума наделал! Девицы на улицах, а тут такого сраму! В обморок даже посваливались… и не только девы, но и старухи, – смеялся Раоль. – Словом, отомстил Иам. Ссора у них ранее вышла с тем оруженосцем. Барон Тернтивонт выгнал труса из войска – сказал, что коль тот свиньи испугался, что станется, когда Лодэтский Дьявол нападет… Праавда, – протянул Раоль, – потом узнали, что у того оруженосца свинья брата-близнеца съела: из неблагородных он, в деревне рос. Не углядели за младенцем – и вот, а он сам рядом лежал… Свинья его могла выбрать, но только покусала: с тех пор он свиней боялся… Иам не знал, да и не ожидал так пугануть, но свезло… Нууу, Иама тоже хотели наказать построже, даже выгнать собирались, но как раз враг к Нонанданну вышел, – и плюнули. Так что Иам снова в строю!
Небесные глаза Марлены, какие в начале рассказа о кабаньей голове заволокло грустью и тревогой, раскрылись от ужаса.
– Лодэтский Дьявол уже в паре дней отсюда?
– Да, – беззаботно, расправляя рукой усы, ответил Раоль, и тон его голоса немного успокоил Марлену. – Барон Тернтивонт посыльного в Элладанн с донесеньем к герцогу потому-то и направил, а мне тоже свезло: взяли одним из десяти охранителей. Иам к вам просил зайти, как освобожусь: узнать, что там да как… Рад будет слышать, что жена его с вами, госпожа Шотно, живет. И что такой красавицей стала – дама! Расцвела пуще, чем была. Уж и не цветочек, а ягодка вызрела! Так и просится в рот, – улыбаясь, вновь разгладил он свои усы.
Маргарита к приходу градоначальника приоделась – носила то же самое зеленое платье и коричневый платок-шарф; два шелковых хвоста падали ей на плечи, будто вуаль. Она знала, что хорошо выглядит, и всё же похвала Раоля показалась ей неоднозначной и слишком смелой.
– А что лодэтчане? – вмешался Огю Шотно. – Вы их видели?
– Самого его видал! В черных доспехах, на черном коне, а с ним черная женщина, клянусь своим усами: вся черная, как ночь. И черная здоровая псина, страшнее которой я не видывал! Говорят, так как он продал Дьяволу душу, то питаться может только с пола вместе с собаками, – вот и таскает везде с собою эту псину!
Маргарита перекрестилась. Марлена последовала ее примеру.
– И женщина тоже страшная, – продолжал Раоль. – Как из самого Ада вышла – этакой у нее лик! Нам сказали, что такие, как она, вроде бы из Сольтеля, из его лесистой части, из Мела́нии, а сама она – мела́нка.