– Мы выражаем свое сочувствие, – ответила за Маргариту Марлена.
– Господин Совиннак интересовался прошлым моны Махнгафасс, – не сдавался Гиор. – И, конечно, мне известно немного о вашем знакомстве… Я подразумеваю знакомство моны Маргариты и господина Совиннака. Я не буду неучтив, если поинтересуюсь подробностями, мона Маргарита?
– Господин Совиннак – добрый друг нашей семьи, господин Себесро, – опять ответила Марлена за сестру, жевавшую и ронявшую крошки на столик. – Это все подробности знакомства господина Совиннака и моны Махнгафасс.
– Прошу меня извинить, я не хотел показаться грубым и не в меру любопытным. Еще мятной воды, мона Маргарита?
Маргарита благодарно улыбнулась и, пока он наполнял ее бокал, взяла четвертое пирожное, желейное. Гиор успел задать вопрос прежде, чем она надкусила сладость:
– Возможно ли такое, мона Махнгафасс, что какие-то ваши слова могли повлиять на решение градоначальника Совиннака?
– Не думаю, – ответила Маргарита, подхватывая тон беседы. – Вроде господин Совиннак и правда поминал про господина Оливи Ботно и его неурядицы. Возможно, господин Совиннак из теплых чуйств к господам Шотно и их дому, хотел бы помочь, но я сказала, чтобы он поступал так, как считает благим для нашего города.
Радуясь, что вывернулась и не соврала, Маргарита быстро расправилась с четвертым пирожным и, еще рассасывая во рту скользкий шарик персикового вкуса, взяла ракушку с кремом.
– И как поживает господин Оливи Ботно? – спросила она, желая, чтобы разговор прервался не ранее, чем она сможет скушать шестое пирожное. – Всё с вами живет?
– Да, в доме напротив, в том, что с зеленой дверью, – невозмутимо ответил Гиор. – Сестрице необходимо внимание матери, к какому она привыкла. Да и перемена обстановки тоже ей повредит. Впрочем, я это уже говорил. Не помните ли, мона Махнгафасс?
Маргарита подняла на Гиора свои прекрасные зеленые глазищи, понимая, что он старается уязвить ее, напоминая об увиденном им в коридоре дома Ботно.
– Не очень хорошо, – настороженно ответила она. – Я ведь тогда у стола прислуживала и всё вниманье занимала заботой о тарелках гостей.
– Не всё свое внимание и заботу, насколько я помню, любезная сужэнна, вы отдавали тарелкам.
Пригубив шапочку крема, Маргарита на мгновение застыла с полуоткрытым ртом – Гиору всё же удалось ее задеть, но она вспомнила, что ей говорил брат Амадей про обиду: что может не обижаться, если не хочет, – и справилась с собой.
– Прошу простить, если я тогда не угодила гостям, – уже спокойно ответила девушка, опуская руку со сладостью. – Я… была всея в смущении, ведь прислуживала в первый раз за столом… и в последний в доме Ботно… Возможно ли такое, господин Себесро, что какие-то ваши слова могли повлиять на решение моего дяди? Разрешить мне пойти замуж за Иама. Я вам так благодарна!.. Ну а как поживает господин Оливи Ботно? Вы на него никак не наобрадуваетесь, да?
И, довольная собой, она расправилась с пятым пирожным, а Гиор смотрел на нее с легким интересом в черных, удлиненных глазах. Маргарита невинно улыбнулась ему и, хлопнув пару раз ресницами, отвела взгляд к вазе, раздумывая: не пора ли остановиться, ведь ее уже подташнивало от приторных и жирных сладостей. Но, решив упорствовать в мести, она взяла шестое лакомство, маленькое песочное колечко с толстым слоем сахарной глазури. Марлена, недоумевая, выразительно глянула на сестру.
– Еще мятной воды? – любезно предложил Гиор, которого, казалось, ничто не могло пронять.
«Эх, Филли, дело было не в пирожных, а в твоем меридианском», – подумала Маргарита, соглашаясь на еще один бокал и уплетая сладость.
– У господина Ботно всё чудесно, – безразлично произнес Гиор. – Он спускает приданое моей сестрицы и не думает искать другой источник доходов.
Не подавая вида, Маргарита торжествовала.
– Я вынужден просить оказать мне услугу, мона Махнгафасс и госпожа Шотно, – продолжил Гиор. – Я не прошу содействовать положительному решению вопроса господина Оливи Ботно. Ни в коем случае… Но если бы вы дали мне знать: в чем же причина такого решения градоначальника, то я это не забыл бы и по возможности отплатил бы равноценной услугой.
Маргарита тем временем, немного поразмыслив и тихонько вздохнув, взяла седьмое пирожное. Тогда на нее посмотрела не только Марлена, но и Гиор Себесро – Филипп был отомщен.
«Так тебе! – злорадно думала Маргарита. – Для покупателей и шести не жалел, а для Филиппа пяти пирожных было много?! Вот возьму и восьмое скушаю!»