– Я передам супругу, – ответила Марлена, тревожно наблюдая за женой брата и ее неожиданным голодом. – Возможно, он сможет помочь. Но я ничего не обещаю… Бескорыстие – это основа дружеской связи господина Шотно и господина Совиннака.
– Без сомнения, – улыбнулся Гиор Себесро так бесчувственно, что его лошадиное лицо не изменило выражения. – Вернемся к делам? Платье винного цвета стоит один альдриан. Обычно в первый раз я сбрасываю цену и, так как мы одна семья… Отдам вам его за половину. Платье цвета осенней листвы вместе со всеми дополнениями я отдаю за столько же – за половину золотой монеты. Вы не переменили свой выбор?
– Нет, господин Себесро, – ответила Маргарита, косясь на вазу с пирожными и думая: осилит ли она восьмое. Гиор стер маску безразличия – он переводил удивленные глаза от красивой сладкоежки до вазы на столе и обратно. Но девушка решила, что с нее хватит: ее уже серьезно тошнило и от пирожных, и от хозяина суконной палаты.
– Если желаете, угощайтесь еще, – предложил Гиор. – Вам, как мне показалось, полюбились эти сласти.
– Да, крайне лакомо было… – ответила Маргарита, раздосадованная радушием суконщика. – Но переедать излишне, – улыбнулась девушка вазе и попрощалась с пирожными навсегда: более она не надеялась на подобное угощение ни в лавке, ни в доме Себесро. – Очень вас благодарю.
– Мы с супругом подносим наряд моне Махнгафасс как свадебный подарок, – сказала Марлена, вытягивая через прорезь в верхней юбке кошелек. – Пришлите готовое платье к замковыми стенам.
– Позвольте и мне сделать свадебный дар госпоже Махнгафасс, – черные глаза посреди бледной кожи Гиора опять смотрели холодно. – От нашего дома и имени. Платье цвета осенней листвы.
– Но нет, – запротестовала Маргарита. – Это же неприлично.
– Отчего же? – расплачиваясь, возразила Марлена. – Свадебный подарок от родни – это прилично, дорогая. Но, господин Себесро, не могу не спросить… Вы присутствовали на венчании моего брата, но ушли, не поздравив жениха и невесту. В чем причина?
– Был всей в смущении, – улыбался Гиор ничего не выражающей улыбкой. – Постеснялся и передал поздравления через господина Жоля Ботно. Благодарю за уделенное мне время, – добавил Гиор, и девушки поднялись. – Я вас провожу до крыльца, – встал он с табурета. – Всегда буду счастлив видеть вас снова.
– Надолго ли приезжает ваш брат, госпожа Шотно? – поинтересовался суконщик, провожая своих покупательниц к выходу.
– На целых две триады! – радостно ответила Марлена.
________________
Покинув суконную палату, «монашка» и «зажиточная сильванка» подняли над собой квадратный зонт, из лазурной парусины и с белой бахромой по краю, после чего неспешно направились к Главной площади. Здесь же, по Восточной дороге, прохаживались вычурно наряженные богачи: кто-то вышел с друзьями, семьей, детьми, кто-то с собаками. Порой мимо проезжали тележки, как у дяди Жоля, реже встречались двуколки-колесницы, как у Огю Шотно или массивные повозки. Элладанн был большим городом, да с мощеными дорогами, оттого гужевой транспорт стал удобен, незаменим. Хоть осла, да старалась купить даже бедная семья, на худой конец брали одно тягловое животное на несколько семей. Причем лошадь содержать было дороже, чем осла, зато лошадь давала больше ценного навоза, какой меняли на овес, солому и сено. К тому же лошадь являлась зверем статусным и внушала окружающим уважение. Мул стоил дороже беспородной лошади, красивый мул – дороже породистого скакуна. Например, для длительных загородных поездок больше подходил выносливый мул, чем конь. Всеми повозками управляли мужчины, женщинам же запрещалось быть возницами. Впрочем, дамы не претендовали – покидать надолго свои дома они не любили, трястись на повозке – тоже удовольствие сомнительное.
– Боже, как же мне дурно – меня сейчас вывернет! – отойдя от суконной палаты, жалобно воскликнула Маргарита.
– Еще бы… Ты сколько пирожных скушала? – обеспокоенно глянула в ее лицо Марлена.
– Семь! – содрогнулась Маргарита.
– Я тебя скверно потчую? – взволновалась девушка-ангел.
– Мой младший брат, когда был у Себесро в гостях, скушал пять штук таких же пирожных, – неохотно призналась в своей глупой мести Маргарита. – И его больше не звали, хотя он спать не мог, мечтал о них. А они приволокли то, что покупатели не доели, и пожалели сласти для ребенка… Хотя Филиппу уже десять и он давно не ребенок, – вздохнула девушка. – Вот я и решила скушать как можно больше. Что думаешь, Гиору Себесро всё же было жалко их или всё зря?