– Кажется, ему не очень было их жалко, – смеясь, ответила Марлена. – Какая же ты глупенькая! И маленькая еще! – добавила она, видя, как Маргарита морщится от дурноты.
Мимо девушек мелькали мужчины в фантастических шляпах, неспешно гарцевали всадники, прохаживались женщины в рогатых уборах и с вуалью на лицах. Многие укрывались от солнца под квадратными зонтами, а иные дамы имели услужника, шедшего позади и поднимавшего над своей госпожой треугольный навес. Круглый зонт, символ солнца, по закону «О роскоши» возносили только над головой аристократа или прелата. Таких Маргарита не видела, зато ей довелось узреть богатую двухместную лектику – задрапированные золотой полупарчой носилки, отмеченные чудо-фруктом, гербом графа Помононта – наполовину гранатом, наполовину яблоком. Носилки несли на плечах восемь прислужников в форменном убранстве, еще двое красавцев ехали впереди на лошадях и расчищали процессии путь. Навстречу лектике медленно двигалась запряженная волами вместительная телега с полукруглым белесым пологом. Подобные колымаги курсировали по трем основным дорогам Элладанна, и место в них продавалось за медяк.
– А платье правда можно принять? – уточнила Маргарита, замечая пеструю компанию всадников: дамы сидели боком на крупах коней, позади мужчин, и приобнимали своих спутников. Никто из прохожих не обращал внимания на пары, и Маргарита сделала вывод, что, так держаться на лошади для женщины, это пристойно.
– Да, платье от сужэна можно принять. Но мне не понравилось, как Гиор Себесро выведывал о тебе и градоначальнике. И как он не подошел после венчания к тебе и Иаму. И как чрезмерно услужлив был сегодня, мне тоже не понравилось. Сторонись его – так будет лучше.
– Вот! – Маргарита схватила Марлену за руку. – Ты тоже это чуйствуешь? Что он нехороший человек, да? Что с ним что-то не так?
– Чу-в-ствуешь, дорогая, а не чуйствуешь… Нет, ничего такого я не чувствую. Я делаю умозаключение, что пока он ничего не знал о Иаме и о том, чей он брат, то не интересовался твоей жизнью и не собирался делать подарков.
– Странным он тебе не кажется? – не унималась Маргарита, но при этом она вертела головой, жадно запоминая необычные убранства, смелые сочетания цветов и причуды богачей.
– Немного, – ответила равнодушная к нарядам и моде Марлена. – Странно, что он еще не женат. И странно, что сам обслуживает покупательниц. Это должна была бы делать его супруга. И тем более непонятно, почему Гиор Себесро не женится, когда он один из самых завидных женихов в Элладанне. Просто непонятно. Правдааа… Ммм… – замялась Марлена. – Мне Огю однажды такое поведал о нем… Нет! Не буду это повторять!
– Ну, пожааалуйста, – взмолилась Маргарита, немедленно потеряв интерес ко всем диковинкам, мимо каких проходила. – Я никому не скажу, крестом клянусь!
– Эти сплетни, как я понимаю, уж не секрет, хотя никто не знает наверняка – подозрения, и только. Все уже судачат… Нет! Не хочу говорить!
– Марленаааа… – заныла Маргарита. – Нельзя так: начать и не договорить. Я же умру с любопытству!
– Я скажу тебе, – неохотно согласилась Марлена. – Но потом пойдем в храм Благодарения. Я должна буду исповедоваться и помолиться о спасении своей души.
Маргарита закивала: всё, что угодно, только скажи. Марлена прижалась ближе и прошептала ей на ухо:
– Огю сказал, что Гиор Себесро имеет грех мужеложства.
Маргарита имела неясные представления об этом грехе. Знала лишь, что такие мужчины целовали и обнимали других мужчин, как своих жен, за что могли получить строжайшую пенитенцию, всеобщее презрение и иногда казнь – палач жестоко бичевал или ломал колени неисправимым преступникам, а во времена Альбальда Бесстрашного за этот грех с виновными в нем расправлялись как с насильниками: вырывали половые органы.
– И что же? – прошептала Маргарита. – Что Гиора Себесро ждет, если все знают?
– Подозревают, – поправила ее Марлена, махая повозке с белым пологом. – Подозревают, и ничего более. Зато мужчины отправляют к нему своих супруг без ревности. Всё, довольно! Возможно, я сейчас оболгала ни в чем не повинного человека. Быстро в храм! Тебе тоже надо покаяться, – строго посмотрела она на Маргариту и потянула ее к остановившейся телеге. – Чревообъядение – это четвертый по тяжести Порок, напрямую ведущий сразу к трем самым тяжким Порокам. А уж о том, что ты мстила, пусть и из любви к брату, я, вообще, молчу! Это не по-меридиански!
________________
С трех сторон залы под шатром Марса находились двенадцать исповедален, в центре сбились скамьи для ожидающих своей очереди прихожан. В дни перед празднествами, особенно перед Возрождением, желающих исповедоваться было полным-полно, а в обычные дни эта просторная, полутемная зала с ангелом-копьеносцем на пирамидальном потолке пустовала. В начале третьей триады Трезвения, в первый день марса, кроме Маргариты и Марлены, больше никто из меридианцев не пришел каяться, но уже с медианы в храмах всегда случалось резкое увеличение числа грешников.