Маргарита, осознав услышанное, не знала, что отвечать и что делать. И главное: как сказать Марлене.
– Идите в Долю, южную часть замка, – спокойным и чужим голосом сказала Маргарита. – Это по дороге в сторону Южной крепости. Найдите Огю Шотно… Повозку с Иамом подгоните к дому… Шотно даст разрешение… Возвращайтесь потом – Марлена захочет знать, как это случилось.
Закрыв за Раолем дверь, Маргарита пошла в кухню. Марлена в поварском переднике стояла у высокой каменной печи, в какой на верхней полке пекли хлеба, а снизу готовили на огне или углях.
– Кто это был? – весело спросила она сестру, поливая тушку петуха апельсиновой наливкой и накрывая сковороду крышкой.
Маргарита молча подошла ближе.
– Что такое? Кто это был? – безмятежно улыбалась Марлена, опуская сковороду на подставку над огнем.
Вместо ответа Маргарита крепко ее обняла.
– Я так люблю тебя, Марлена…
И тут из глаз Маргариты покатились слезы.
– Да что же приключилось? – не понимала девушка-ангел. – Что ты натворила? Иам? – тихо и другим тоном спросила она.
– Да, – утирая слезы, прошептала Маргарита. – Раоль Роннак только что сказал… что он мертв.
Неожиданно Марлена рассмеялась.
– Да это же шутка, глупенькая. Иам просто хочет похохотать над нами. Будь уверена: он заявится через минуту как ни в чем не бывало. Он часто нас разыгрывает, хотя я ему множество раз говорила, что это не смешно… Вот что, – посмотрела она на Маргариту. – Умойся и прихорошись, надень платье винного цвета. Или цвета осенней листвы – оно, кажется, наряднее вышло. Как знаешь… Ты должна встретить супруга красивой. Иди же! – ласково потребовала Марлена.
Наверху Маргарита надела платье винного цвета. С белым нагрудником это убранство получилось благопристойно закрытым, зато приталенное и подогнанное по фигуре, оно обострило хрупкость девичьего стана. Другой, коричнево-красный наряд, то ли из-за нижней синей юбки, то ли из-за кружевного воротника, то ли из-за синего пояса, какой Гиор Себесро добавил от себя, действительно, вышел более праздничным. Но Маргарита посчитала, что правильнее выбрать подарок от семьи мужа, а не от тех людей, о которых даже вспоминать не хотелось. Волосы она закрыла белым платком, повязав его на привычный целомудренный манер, только на этот раз не спрятав подбородок.
В ожидании Маргарита присела на кровать, думая о том, что сказать Иаму при встрече и какие слова подобрать для неудобного разговора ночью. Она начала усиленно вспоминать всё, что ей понравилось в муже за короткое знакомство: его привлекательную внешность, силу его рук, добрую улыбку.
«Он не взял последние восемь регнов, – вздохнула она, – хотя сам остался без средств. Пришел на венчание и не опозорил меня… Мог бы понадеяться на связи сестры и Огю Шотно, сбежать и бросить меня у Мамаши Агны – та наверняка принудила бы меня отрабатывать долг. А он так не поступил. Но ведь он боялся, что Агна расскажет про его возраст и что его тогда погонят из войска…»
Еще и дурацкая кираса, утраченное колечко с ирисами да проигрыш Иамом всех его денег накануне свадьбы, что мог стать единственной причиной появления протрезвевшего жениха у храма, упорно всплывали в ее памяти, не желая забываться, и портили светлый образ голубоглазого Иама Махнгафасса, прекрасного, как ангел-воин с фрески храма Пресвятой Меридианской Праматери.
За окном раздался шум подъехавшей телеги. Окна спальни Маргариты выходили на кладбище, а не на дорогу, поэтому она поспешила вниз.
Марлена тоже услышала повозку. Спускавшаяся по лестнице Маргарита только и видела край юбки, мелькнувший в двери парадного входа – сестра бежала встречать младшего братишку. Маргарита подошла к оконцу. В ромбовидную дверную прорезь она видела, как Огю Шотно в сдвинутом назад тюрбане бросился к супруге – страдальческое лицо Огю нервно дергалось. Он обнял Марлену, не пропуская ее к телеге, что-то говорил ей, затем освободил ее из своих объятий. Раоль стоял, склонив голову и теребя усы. Маргарита видела, как ее сестра медленно сняла покров с чего-то длинного на повозке – и показался белый саван. Столпившиеся люди мешали разглядеть больше, но по движениям было ясно, что Марлена убирает саван с лица покойника. И дальше раздался нечеловеческий крик: девушка-ангел, обнимая руками лицо брата, кричала как безумная – так громко, как могла. Маргарита открыла дверь и бросилась к ней, но в тот же момент Огю Шотно крепко схватил жену.
– Не мешшшайся, – прошипел он Маргарите. – Пусть несут его в дом и кладут на скамью в гостиной. О Марлене я позабочусь сам.
И он потащил упирающуюся жену в дом. Ее чепец упал на землю, ангельские волосы растрепались от борьбы с мужем, лицо Меридианской Праматери исказила невыразимая боль – ничего подобного еще не удалось создать краской ни одному художнику, хотя изображение подобной картины имелось в каждом храме: боль матери, потерявшей свое единственное дитя, свой смысл жизни, свою надежду…