– Простой человек «санделианский поцелуй» не сделает – мастерство нужно. Раньше так женщины убивали, когда целовали мужчин, – засланные для разных каверз санделианские красотки – вот отсюда и название. Мне сказали, что человек тотчас умирает и крови нету. Может, и женщина убила, но, скорее всего, мужчина… Не простой – мастер этого дела… Убивать, то есть, мастер. А может, и женщина… Иам, ты уж прости меня, Маргарита, монахом не был, – перешел на еще более свободный тон Раоль. – Но к тебе, конечно, рвался всем сердцем. Только и говорил в последний свой час, как хочет обнять свою красавицу-жену. А все эти девки – так все воины такие – ничего не поделаешь… Девки не важны, одним словом.
Маргарита ничего не отвечала; общество словоохотливого Раоля Роннака тяготило ее. К тому же дорогой он странно поглядывал на нее, наглаживая свои пышные, черные усы. С облегчением Маргарита увидела, что Главная площадь уж близко: до храма Благодарения осталось идти не более двух триад часа.
– Я вот всё сказать хочу, – продолжал Раоль Роннак. – Да пойми меня верно. Дело у меня к тебе есть… Мы с Иамом, как я уже сказал, после того боя братья стали. Пережить такое – не шутка: Смерть рядом носилась, в лицо дышала, клянусь, что чувствовал это – вонь нестерпимую. Я знал, что на меня нечто ужасное смотрит и боялся открыть глаза. Уже вернувшись в Нонанданн, я сел в холодном поту на землю и так просидел полночи! Лишь там осознал, что чудом не помер. Иам то же самое ощущал, один в один, и не верил, что жив останется. Так мне и сказал: «Я скоро умру, а если ты уцелеешь, то женись на моей вдове и заботься о ней». Я ему поклялся так сделать.
Маргарита испуганно посмотрела на него: Раоль Роннак – ее муж! Этого еще не хватало! В памяти всплыло, как он пересчитывал медяки у храма, на глазах ее родных.
– Нет, не надо, – ответила она. – Вы меня не знаете, а я вас.
– Эх, пустячок! – усмехнулся Раоль. – Узнаемся после свадебки – тебе ж не привыкать. А я, знаешь, как Иаму завидовал! Если бы он отказался, то я б на тебе женился. Как тебя увидал, так влюбился, усами клянусь! А ты еще печенье такое милое печешь, сердечками, и ножки у тебя красивые…
– Замолчите! – резко прервала его Маргарита. – Иам еще не успокоен, а вы про мои ноги! – поморщилась она. – Вам не гадко?
– Я всего на день в городе. Завтра – опять в Нонанданн. Нет времени, чтобы тебя с цветами обхаживать и песни петь, – говорю прямо, как есть. Ты-то, что делать будешь? Из дома Марлены тебя выгоняют. Куда пойдешь? А я позабочусь о тебе. Я не такой, как Иам: я бережливый. У меня средства при себе неплохие имеются. Комнату тебе снимем, недорогую… И на жизнь оставлю. Присылать буду регнов сорок в триаду. Белье красивое купи…
– Да замолчите же, наконец! – взмолилась Маргарита, прикрывая ладонями уши, и так спрятанные платком. – Я не могу больше вас слышать! И уходите, Богом прошу! Храм уже недалеко. До замка меня брат проводит. Идите по своим делам!
Раоль Роннак обиделся.
– Я хотел как лучше, – пробормотал он в усы, но не ушел. Остаток пути, он более не донимал юную вдову. Только у самого храма Благодарения сказал:
– Иам не ранил Лодэтского Дьявола. Он даже копья в него не кидал. И, вообще, вся эта история – враки: дурак, что ли, Лодэтский Дьявол один по полю шастать? Я и Иам вместе лежали под покойниками и молились – и так до ночи, пока не стихло. Тогда я поклялся заботиться о тебе, но раз не надо, то не надо… А героем был я – вытащил хромого Иама из того ада и волок его на себе почти четыре дня до лагеря! А мог бы бросить – одному было легче спастись. К тому же я сам пострадал: у меня кираса не меньше его продавлена была – бока ломило, всё тело ломило, а я его не бросил! И еще я сам ту дрянь ему из ноги выковыривал…
– Зачем? – устало спросила Маргарита.
– Ну это… – погладил усы Раоль. – Ногу у него страх как раздуло, едва не помер от горячки. Я травами его подлечил, как меня в монастырском приюте Святого Фоля научили. Так вот: я Иама дважды спас. Не догадайся я, что в ране у него дрянь застряла, он бы не дожил до Нонанданна.
– Зачем ложь? – еще более уставшим голосом пояснила свой вопрос девушка.
– Иам заврался, пока прохлаждался среди раненых в Нонанданне. Со скуки судачили, все бахвалились и он тоже. Хотел быть героем, оно-то понятно. Командующим байка понравилась – дух другим воинам и впрямь подняла, а то уж больно позорной битва вышла. Но если ранили Лодэтского Дьявола или даже убили, значит, опять же сражались не зря… Вот, повторил эту сказку, чтобы близким было приятно, но правду сказал только что… Хочешь, расскажи Марлене сама. Тебе решать.