«Дуреха», – беззвучно сказали губы Оливи.
Тетка Клементина так и не встала со складного кресла, ограничив приветствие кивком головы.
– Дядя, а где Филипп?
– В дому Нинно, попозжее будёт, ближее к ночи́.
Маргарита устало поднесла ладонь ко лбу: идти к Нинно не хотелось. «В этот час он, конечно, дома, – думала она. – Нет, не хочу его видеть и Беати тоже с ее жалостью. Придется идти до замка в одиночестве».
– Давай я тебя сладким угощу! – поманил ее дядя Жоль в обеденную. – Ах, чтоб… уж час Воздержанию… Я всё ж таки дам тебе сластёв с собою. И миндалю насыплю – ох и славно нас наше деревцо́ в этот год задарило!
– Нет, дядюшка, – помотала головой Маргарита. – Я на минуту… Мне надо возвращаться в замок, а то уже и так поздно… Я зашла сказать, – выдохнула она. – Я пару часов назад узнала, что стала вдовой.
– Огоо! – донесся радостный глас Оливи. – Поздравляю!
– Оливи! – прикрикнул на него отец и нахмурил брови. – Как вдовой?
Маргарита развела руками.
– Мой муж был воином на войне… Я из храма Благодарения. Завтра там будет успокоение. Приходите и вы… – неприязненно посмотрела она на Оливи, надеясь, что тот всё же проявит деликатность и не явится туда со своей масленой улыбкой.
– Непременно! – тут же ответил ее сужэн. – Бедная моя сестренка, позволь обнять тебя!
– Да не трогай ты меня! – нервно вскричала Маргарита.
– Успокойся… – делая вид, что ничего не понимает, повел плечами Оливи. – Я лишь хотел принести свои соболезнования.
Оливи не смущал ни строгий взгляд из-под широких бровей Гиора, ни настороженное лицо матери, ни стыд отца за непристойное поведение сына.
– И как ты теперь намысливаешь себе живать? – с вызовом спросила Маргариту тетка Клементина.
– Коль чё – до своёго дому воротится! – рявкнул дядя Жоль на жену.
– Брат Амадей устроит меня к старушке, которой нужна помощь, – поспешила сказать Маргарита. – Мне пора… Дядя, передай братьям и Беати… И Нинно с женой… Кто хочет, пусть приходит завтра к храму Благодарения в шесть утра, – это всё, что я хотела сказать. Увидимся завтра.
Прихватывая одной рукой юбку, она присела, отводя ногу назад и склоняя голову набок, как ее научила прощаться Марлена. А после направилась к выходу. Гиор Себесро устремился за ней в переднюю.
– Я вас провожу до замка, мона Махнгафасс: уже поздно. И мои искренние соболезнования.
– Излишне меня провожать. Я Синоли попрошу. Филиппа думала за ним отправить…
– Синоли Ботно сейчас с супругой, с которой он не виделся целый день, так как работал водоносом и очень устал. Он до поздней ночи будет провожать вас на холм и обратно, – может даже не успеть домой к полуночи и попасться стражникам. Я же на коне и мы быстро доедем.
– Гиор, мне кажется, что это я должен проводить свою сестру до замка, – встрял Оливи. – Я тоже на коне! – подмигнул он Маргарите – она же вспыхнула от гнева.
– Спасибо, господин Себесро, – ответила разозленная на сужэна девушка. – Буду вам крайне признательна.
«Гиор Себесро хотя бы приставать не будет. Хоть сам Дьявол, только не Оливи», – подумала она, направляясь вместе с Гиором во дворик.
________________
Гиор Себесро молчал всю дорогу до холма, молчала и Маргарита. Она сидела позади него и боком на коне, как те дамы, которых она видела на Восточной дороге. Одной рукой Маргарита крепко держалась за плечо Гиора, а другой обхватывала его за пояс. Она впервые ехала с мужчиной верхом на лошади и вряд ли осмелилась, если бы не грех мужеложства Гиора. Холеный гнедой рысак, породистое сокровище с лоснящимися боками, всего за триаду часа домчал их до холма. После моста через Даори, суконщик пустил своего красавца-коня медленным шагом.
– Еще раз приношу свои соболезнования, мона Маргарита Махнгафасс, – повернулся Гиор к девушке, а она убрала руку с его талии и отстранилась, держась теперь только за седло. – Не отодвигайтесь далеко: вы можете упасть, – сам обхватил ее за свободную руку мужчина. – Не бойтесь. От меня вы не увидите зла.
Маргарита почувствовала резкую дурноту от прикосновения Гиора. Она с надеждой посмотрела на замковые стены, надеясь, что Восточные ворота уже близко.
– Несложно было узнать, как вы познакомились с градоначальником Совиннаком, – говорил тем временем суконщик. – Синоли Ботно рассказал всё своему двэну Оливи, а тот мне. Стоило ли скрывать? – усмехнулся он в темноте. – Необычная история про бочку…