За Синоли и Беати к Маргарите приблизились Нинно и Ульви. Кузнец молчал и пронизывал Маргариту любящим взглядом.
– Как же так? – тихо спросил он.
– А хошь, я зазнакомляю тябя с Парисом Жоззаком? – предложила Ульви. – А он не таковой уж и старый, хоть сядой. А ты сама так сказывала. Он добрый и будёт тябе славным мушом. А ты сама могёшь с ним зазнакомляться – он ж на всех ворота́х глава стражов. А поплачься ему и поулыбайся. А он ужасть прям экой простой! У вас с ним точно всё ссупружится!
Нинно с откровенной злостью посмотрел на жену, но Ульви этого не заметила и продолжила тараторить о своем бывшем ухажере. Не дослушав ее, Нинно отошел к ограде и отвернулся ото всех.
– Рёвнывает меня, – пояснила Ульви. – Ко всем ухожорам меня рёвнывает! Уж и не знаю, как бываться дальше́е, – притворно жаловалась она.
Оливи сказал очередную плохо завуалированную пошлость о том, что он всегда готов утешать свою всегда несчастную сужэнну. Гиор Себесро не переходил за рамки почтительности и после банальных соболезнований удалился. Раоль Роннак, еще обиженный на Маргариту, тоже исчез сразу после похорон, чтобы спешно отбыть в Нонанданн. Филипп очень обрадовался тому, что Маргарита переедет в зеленый дом Ботно, а то он там скучал.
Последним у Маргариты произошел краткий разговор с братом Амадеем. Она поблагодарила его и отказалась от помощи, объяснив, что вернется жить, по просьбе дядюшки, в его дом. Она избегала грустного взгляда праведника и чувствовала себя так, словно предала его. Он не настаивал и не подал вида, что что-то понял, лишь напомнил, что ей всегда будут рады в храме Благодарения.
Вместе с Огю Шотно и Марленой Маргарита вернулась за замковые стены. Часто после ритуала успокоения устраивали поминальный обед, но Марлена никого не пригласила и ничего не приготовила. Она не стала о чем-либо расспрашивать вдову и, вежливо с ней попрощавшись да пожелав ей удачи в доме дяди, ушла наверх. Огю Шотно отправился в замок проверить работников. Маргарита тоже поднялась на второй этаж и стала собирать в гостевой спальне вещи. Оказалось, что из своего добра у нее имелось только зеркальце без стекла и немного старого белья. Лавандовое платье она уже успела подарить Ульви. Что делать с другими нарядами: с серым, зеленым, с платьями винного цвета и цвета осенней листвы, она не знала. Совесть не позволяла их забрать, но забытые подарки могли истолковать как пренебрежение и неблагодарность. Не зная, как поступить, она осмелилась приоткрыть дверь хозяйской спальни и увидела Марлену – сидящую у окна на стуле-кафедре, поглаживающую коричневый кафтан брата и глядящую в пустоту. Небесные очи стали глазами куклы, подделкой из цветного стекла. По щекам Маргариты тут же потекла жгучая соленая влага.
– Марлена, – сказала она, вытирая слезы, – тебе Иам солгал и я… Мы не любили друг друга… Не успели полюбить. Мой сужэн Оливи лез ко мне, и Гиор Себесро потребовал, чтобы от меня избавились, иначе грозил отменить свадьбу Оливи и своей сестры. Дядя нашел в трактире Иама – тот согласился на мне жениться за две сотни регнов… чтобы время хорошо провести перед войной… Я… Я не хотела лгать перед его отлетающей в Небеса душой…
– Я еще вчера начала догадываться о чем-то подобном, – равнодушным голосом ответила девушка-ангел. – Это так похоже на Иама… Я тебя не осуждаю… Я сейчас хочу побыть одна. Прощай.
Маргарита не решилась спросить ее о платьях. Последнее слово «прощай» убедило ее не забирать наряды. Оставшиеся деньги Иама она тоже не взяла. В старую сумку-мешок юная вдова сложила свое льняное белье, бросила зеркальце без стекла и деревянную расческу Ульви.
Из-за лжи, тайной помолвки и неожиданного счастья Маргарита чувствовала себя втройне обманщицей: стыд не позволял задерживаться в домике из светлого ракушечника, столь милом ее сердцу ранее. Она решила подождать дядюшку у Первых ворот, но прежде зашла в великолепный храм Пресвятой Меридианской Праматери и осмелилась познакомиться с епископом Аненклетусом Камм-Зюрро, который радушно ее принял и выслушал.
________________
P. S.
Продолжение истории в книге «Гибель Лодэтского Дьявола. Второй том».