Вспоминая приключения, распивая вино и громко смеясь, два рыцаря, Рагнер Раннор и Адальберти Баро, напрочь позабыли о прекрасной даме рядом с ними, а Маргарита с интересом слушала истории мужчин. Она узнала, что принц Баро появился на свет в первый день Великих Мистерий, в високосном тридцать шестом году, и справлял день рождения раз в четыре года. Из Пороков Адальберти достались Уныние и Леность, которым он не позволял завладеть собой, поэтому молился не менее трех раз в день: при пробуждении, в час Веры и в час Трезвения. Его Добродетелями стали Нестяжание и Целомудрие. Кроме того, он появился в месяц Минервы, что усилило его рассудительность, доблесть и чистоплотность в любовных связях. После смерти горячо любимой супруги этот привлекательный и богатейший мужчина не женился вновь. Его единственному сыну, Алорзартими, исполнялось в следующем году восемнадцать лет.
Рассказал принц Баро и о Сольтеле – благодаря ему, герцог Сандел-Ангелии, ныне король Санделии, подчинил себе крупный город безбожников в дельте полноводной реки. Реке принц дал имя в честь покойной супруги – Ориана. Также в память о любимой жене он назвал ее именем свой красивый меч – чтобы никогда с ней не расставаться. За покорение тех мест имя принца и внесли в «Книгу Гордости», а воевать в Сольтеле начал еще дед Адальберти. Славный предок, тоже внесенный в пантеон героев, захватил остров Мисзоль в Талахском море и подарил его Святой Земле Мери́диан.
Маргарита, слушая принца, думала о своем – о том, что она знает трех самых несчастных людей: Рагнера, Нинно и Адальберти Баро, которые хоть и родились в разные восьмиды, но все трое одинаково лишились простой радости – каждый год иметь личное торжество. Выскажись она, то насмешила бы всех – уж кого-кого, а жалеть самого принца Баро никто не стал бы, поэтому прекрасная дама молчала и продолжала следить за беседой рыцарей, никак не прерывая ее. Находясь в тени Рагнера, Маргарита совсем не испытывала досады – более того, в этой тени было так уютно, что не хотелось выходить на свет.
– Боже! – воскликнул Адальберти под конец седьмого часа, осознав, что они пренебрегли обществом красавицы. – Баронесса Нолаонт, мы так увлеклись, что позволили вам заскучать! Нам нет прощения!
– Мне было интересно слушать вас, Ваше Высочество. И о Рагнере Ранноре я хочу узнать как можно больше, а то со мной он отнюдь не хвастлив – не то, что с вами.
– Завидуй мне, – сказал Рагнер Адальберти и поцеловал руку Маргариты. – Дама, которая знает, когда говорить, а когда молчать, – это сокровище. А когда еще воистину прекрасна, так… И войну проиграть из-за нее – это честь, не то что выиграть. Всё твое унижение было ради этих глаз, – с любовью смотрел Рагнер на озаренную желто-оранжевым светом девушку. – Чтобы снова их видеть напротив себя.
Маргарита смутилась, порозовела и попыталась спрятать улыбку, иначе явила бы свою неискушенность. И Нинно, и Ортлиб Совиннак, и Рагнер не имели склонности к красивым любовным речам и не отличались романтичностью, – тем неожиданней и приятней стали для неизбалованной девушки эти слова, какие она надолго запомнила и после каких полюбила Лодэтского Дьявола еще жарче.
– Ааа, – хрипло протянул Адальберти и махнул рукой. – Верно говоришь: глаза – ценнее всех земных сокровищ… А если ради этих восхитительных зеленых глаз, то разве это унижение? Я, признаться, сам тебя мечтал покарать за них, – усмехнулся он, склоняя голову перед Маргаритой. – Думал: ты честь дамы попрал. Попадись ты мне в руки… Не знаю, что я еще с тобой сделал бы. Точно бы с золотом домой бы не отправил, – засмеялся принц, и Рагнер присоединился.
Обед, что столь натянуто начался, завершился с боем Толстой Тори, оповестившей город о начале последнего, восьмого часа. Принц спустился со своими гостями на первый этаж, и там он на прощание поклонился Маргарите, прикладывая руку к сердцу. Она обрадовалась, но руки для поцелуя ему не подала – быть дамой сердца одного рыцаря, пусть он и не собирался когда-либо еще участвовать в турнирах, ей более чем хватало для счастья. Прощаясь со своим недавним врагом, принц Баро протянул ему полусогнутую руку.
– Я тебя должен хоть раз пнуть в ответ, – нахмурился Рагнер, но через миг расслабил лицо и соединил свою руку с рукой Адальберти. – Для меня это высокая честь, – серьезно сказал он.