– А я тебя так боялась. Ты страшный был. А почему вы меня не одели. Хоть в сорочку?
– Нагими люди меньше лгут, – дернул бровями Рагнер. – Одежды сами по себе обман и дают силы лукавить. Правда, после тебя я больше с красавицами так делать не буду, а то сам силы потерял… Ты просто не знаешь, какой я страшный бываю с другими на допросах. Ты мне: «Не знаю, не знаю, госпожа Совиннак мое имя»… Снова: «Не знаю». И плачешь… И упорно лжешь мне, хотя почти нагая… А я сижу и принимаю всё это… – нежно улыбнулся он. – Сам поражался… Я ведь сначала подвох искал. Ну как так может повезти, что, вместо призрачной вероятности найти в том доме план подземного хода, мне привозят красавицу-жену бывшего градоначальника? Потом Аразак о тебе таких гадостей наговорил, что ты прям исчадием Ада выходила: расчетливая и способная на любую подлость. Соолме ты не понравилась… Потом с поваром тебя застал… Любовь у них, – сверкнув зубами, шире улыбнулся Рагнер, когда щеки Маргариты опять начали краснеть. – Словом: ты никому не нравишься и слава у тебя страшная, – ты моя женщина! И я не верю, что мне так повезло… – поцеловал он девушку, после чего шлепнул ее ладонью по бедру. – Так ты мне признаешься про Альдриана? Или мне его тоже придется раздевать да голым допрашивать? Я лучше на тебя смотреть буду, чем на него.
– Я с супругом в восьмиде Веры была в замке, на торжестве в честь его возраста Возрождения, – вздохнула Маргарита. – Он меня на первый танец пригласил…
– Конечно, ты же самая неотразимая… – стал перебирать ее волосы Рагнер.
– Да, я была неотразимо хуже всех! – засмеялась она. – Ортлиб так хотел. Я должна была побыть дурнушкой один вечер… Вот я и оделась… как черепаха. Правда, должно быть, вышло похоже, – снова засмеялась она. – Платье жесткое, стояло колом и всё в больших ромбах. В нем даже двигаться было тяжело или кланяться. А вокруг все были такие… Платья у них такие роскошные и очень открытые… Ну а я единственная в закрытом до подбородка наряде – вот герцог Альдриан и обратил на меня внимание. Сначала я рада была, когда он меня на танец пригласил, но потом… Сразу после этого танца, меня за стол герцога усадили, рядом с его троном, – вспоминая тот вечер, загрустила девушка. – А Ортлиб сидел в другом месте, за другим столом, вдали залы. И он не уходил, хотя от него этого ждали, и меня не отпускали, пока Альдриан танцевал целый час. Потом супруга отправили готовить бумаги, я же осталась одна в замке. И все мне за тем столом говорили, что это честь. И вино надо было пить, потому что пили за герцога, – опять вздохнула она. – Потом я сказала, что плохо себя чувствую, и мне позволили уйти, только отвели коридорами не к выходу, а в спальню – и закрыли там. А потом он пришел, и я его случайно по щеке ударила.
– Чего? – не поверил Рагнер. – Ты своего герцога по роже нахлестала? Альдриана?
– Да, – невесело усмехнулась Маргарита. – А он разозлился и выбросил меня из спальни на пол коридора. Потом я бегала по замку и искала выход. Потом он лишил супруга должности и разорил его. Когда-то из-за меня дяде пришлось взыскание платить в десять золотых монет, и я едва семью не пустила по миру, а семь лет спустя уже тысячу альдрианов муж платил… Так вот, – с грустными глазами улыбнулась она, – у других из-за меня бедствий намного больше, чем у тебя.
– А твой супруг, что сказал или сделал?
– Сказал, что неважно, ведь ты шел на Элладанн… И был очень рад тому, что я не изменила ему.
Рагнер нахмурился и о чем-то задумался.
– Ты-то отчего расстроился? – спросила его Маргарита.
– Да обо всем подряд размышляю. Скажи ты мне раньше, что своему герцогу по щекам надавала, мне, пожалуй, смелости не хватило бы подойти к тебе… О предсказаниях этих тоже думаю. О моей девочке в красном чепчике, – поцеловал он ее губы, – которую обидел злой Альдриан. Ничего, я с ним за тебя, моя прекрасная дама, разберусь, – поцеловал он ее уже в лоб. – Побегает у меня по Лиисему, как ты по замку, или унижу его как-нибудь. Сильно он к тебе лез?