– А чо ты так раною-то? – спросила Хельха. – Все-то ужо цнают. Это коль ты зкрываться-то надумала.
Маргарита молчала.
– Ээй! – весело взвизгнула Хельха, открывая дверь. – Ну и Госпожаня-то ты у нас! Не зря тобя так Лорко процвал-то.
– Хельха, – отозвалась Маргарита. – Я более не буду с вашим герцогом. Больше – нет… никогда.
Хельха забыла про дверь и прыгнула к ней на кровать.
– Ужо бросил-то тобя, да? – участливо спросила она. – Бедноя… Вот-то цразу?! Попользовал и выцтавил! То-то я глядю-то ты так раною… Бедноя… Хотить-то: поплачь, горёмыка, – добавила она и погладила голову Маргариты.
– Нет, – убрала пленница руку милой толстушки. – Я одна хочу остаться. Ты уходи лучше…
– Бедноя Госпожаня, – с жалостью в глазах сказала Хельха. – Чо жо топёрича с тобою будёт-то? – вздохнула она. – Авось свезёт, и музж-то твойный приходёт всё жо… – покидая спальню, добавила она.
«Музж-то, – горько усмехнулась в мыслях Маргарита. – Если музж-то приходёт, то мне-то, изменнице и позорнице, приходётся нецладкое».
________________
К первому завтраку Маргарита убрала волосы под платок. Немного выждав после того, как Толстая Тори оповестила Элладанн о начале шестого часа, она спустилась в обеденную залу. В последний раз девушка кушала ровно сутки назад, и от запаха лепешек ее желудок свело голодной коликой. С невозмутимым выражением на румяном лице Маргарита гордо подошла к буфетному столу.
– Да чо жо, герцог тобя даж не кормить?! – восклицая на всю залу, всплеснула руками Геррата. – Ну он цовсем! Хватил с утру цельною булку да говязшаю лопатку – и дажо тобя не поцавтракал!
– Пожалуйста, можно я в кухне покушаю, – едва не заплакала Маргарита, понимая, что все на нее пялятся: в том числе и Аргус, и Лорко, и Эорик, и даже Гюс Аразак, – звезды, будто не переставая издеваться над несчастливой девушкой, как назло, собрали их всех к началу завтрака. – Умоляю…
– Ну разок можною… – разрешила Геррата и положила на тарелку Маргариты лепешку, яйцо и сыр. Подумав, она добавила еще кусок масла – при этом ее глаза были, как и у Хельхи, полны жалости.
В кухне Гёре оторвался от резки лука, заинтересовано проследил путь пленницы до пустого края внушительного кухонного стола и сделал такой же вывод, как Геррата. Повар утер луковую слезу, развязно подмигнул Маргарите и, напевая, продолжил мелко крошить клубни Юпитера, то и дело промокая глаза – он будто дразнился. Кроме того, иногда он оглядывал своими маленькими, хитрыми глазками несчастную пленницу – так, как прицениваются к лакомому товару. Другие юнцы, обступившие очаг и варившие в кипящих котелках лепешки и яйца, хихикали, о чем-то перешептываясь. Тогда-то Маргарита поняла, насколько ухудшилось ее положение, раз даже трусливый повар со своими поварятами, и те были готовы приударить за ней – авось перепадет немного ласки.
Окончательно ее опасения подтвердила Геррата. Когда Маргарита, заканчивая приборку, подметала после первого завтрака пол в обеденной зале, эта невысокая деятельная женщина с большой родинкой над большим ртом вышла к ней из кухни.
– Слухай меня, Госпожаня, – сказала она, присаживаясь на скамью спиной к столу и подзывая Маргариту. – Не так ужо всё и худою, – продолжила Геррата, когда Маргарита, отложив метлу, села рядом с ней. – Тобе нушною сысщать музжчину, кой будёт за тобя зацтупаца. Эорик!
– Нееет! – застонав, как от боли, отвергла эту идею Маргарита и хотела встать, но Геррата схватила ее за запястье и снова усадила на скамью.
– Да послухай жо ты мёня, – заговорщически начала просвещать она Маргариту. – Не бываца так, чоб на пятисотину ротов один неприкаённой блин катался, да есшо из таковского тесту, – оценивающе осмотрела Геррата девушку. – Тобя заловют и… Сама всё яцнила! Жива ль есшо быть? Герцог поорёт, наказжет… А могёт и вовсе рукою махнуть. Штурма будёт – люди ёму нушные, а от тобя ёму всё равною толку ниету: музж так и не ходил за тобою, да и герцогу ты ужо ненушная, чоб ночою незжится. Есшо пару днёв пождут – и дёржися! Нынчо ужо девятой дёнь, как ты цдесь… Так чо… Эорика цдесь все чтют! Дажо Аргус! Он и Эорик друзья – Аргус лезть не цтанеца. У самого-то Аргуса Эмильна есть, а у Эорика нёкого. И есшо я тобе кое-чо про Эорика сказжу. Сама видала в бане, – шепотом сказала она. – У Эорика вот этокой! – развела Геррата руки на ширину груди.
Маргарита сначала не поняла ее, но потом резко поднялась со скамьи.
– Нет, пожалуйста, Геррааата, – взмолилась она, вновь принимаясь мести пол. – Не продолжай больше. Я не хочу и слышать ни о ком. Хочу, чтобы меня просто оставили в покое!