Они помолчали, не зная, что еще сказать.
– Иди к себе, – заговорил первым Рагнер.
– Можно мне к брату Амадею? – спросила Маргарита, поднявшись на пару ступеней. – А то там Эмильна, и я ее боюсь.
– Еще бы, – улыбнулся Рагнер. – Этого твой защитник Аргус, похоже, не учел… Иди к себе, – почти ласково сказал он. – Нельзя тебе к монаху: ночь ныне, а он всё же мужик, хоть и святоша… Эмильне скажи, чтобы шла вниз и пела. Я сейчас туда пойду, – махнул он на залу собраний. – Хочу, чтобы и она там была.
Рагнер проследил, как девушка поднимается, и, когда она скрылась, направился в пропахшую за одиннадцать дней пивом не хуже трактира Залу Торговых собраний. При его появлении разговоры снова стихли, люди встали.
– Продолжайте, выпью с вами, – сказал он, подходя к крытой ковром скамье в глубине комнаты, где недавно сидели Аргус и Маргарита. Скамью ему тут же освободили, в руки дали глиняную, а не деревянную кружку. – Ну что же вы? – усмехнулся Рагнер. – Сейчас мы отдыхаем… Я тоже хочу отдохнуть.
Через минуты три пришла Эмильна с лютней, согнала гусляра с трона герцогов Лиисемских и сама туда села. Под напевы струн разговоры начали возобновляться.
– Ваш Светлость, будёт ли штурма замку, вконец? – спросили Рагнера.
– Не спешите в Ад, – с усмешкой ответил он. – Там для нас, для всех, по личному черту давно назначили. Пусть чертяга поскучает подольше: и ему, бедолаге, отдых, и вам хорошо… Тоже пока набирайтесь сил. Ваша задача: быть готовыми и, когда битва начнется, победить. Моя задача: выбрать время. И желательно, чтобы боя вовсе не было. Да, и так может выйти… – улыбнулся он, видя разочарование своих вояк. – А может и нет. Замок герцога мы всё равно возьмем. Никуда он от нас не денется. Пусть Альдриан пока дрожит. Едва успокоится – и мы нападем. А потом домой! – мечтательно вздохнул он. – При трофеях и при славе!
Все вокруг заулыбались и выпили за это.
– А куды дале́е справимся?! – выкрикнул кто-то.
Рагнер пожал плечами.
– На всё воля Божия, – опять усмехаясь, сказал он, и его головорезы захохотали, услышав такое от Лодэтского Дьявола. Рагнер не смеялся: он вспоминал свой разговор с праведником и пытался за его уклончивыми ответами нащупать истину.
В залу собраний влетел подбитый на оба глаза Лорко: он здоровался с приятелями по-воински, обмениваясь звонкими хлопками кулаков о ладони.
– К Госпожане сызнава кой-та мужик ходил! – громко заявил Лорко, проходя в залу спиной вперед и не замечая Рагнера. – И не муж сызнава! Нашанская Пресвятая Прабл…терь тока сябе не изменяат!
Сиротливо задребезжали одинокие смешки и оборвались. Никто больше не улыбался. Лорко оглянулся, пытаясь понять, почему все молчат, и увидел Рагнера, сжавшего челюсти и воткнувшего в него свои жесткие глаза.
– Лорко, – поднялся Рагнер и стал подходить к рыжеватому парню, который развернулся и еще пытался улыбаться: в мутных, каре-зеленых глазах плясали искры, не желая гаснуть. – За лицо потом спрошу… Сейчас ты мне ответишь за свой язык, слишком длинный и поганый. Ты какое право имеешь так ее называть? Расскажи нам, как много ты от нее получил.
Лорко опустил глаза, но тут же их поднял – и искры в них разгорелись.
– Ну… с задраннай юбкаю я ее-та свидал! – не в силах себя сдержать, выдал он и немедленно пожалел – Рагнер пришел в бешенство: схватил сжавшегося, прикрывшегося руками парня, затащил его на середину залы и оттолкнул.
– Выбирай, Лорко: мечи, ножи или кулаки. Живым отсюда выйдет один из нас.
Лорко побледнел. Искры в его глазах начали тлеть. Он молчал, озираясь и не зная, что делать. Вокруг все ждали, что будет дальше. Рагнер высился напротив него, и от его взгляда бросало в холод. Лорко понял, что Лодэтский Дьявол не шутит и сейчас его убьет. Он испугался – губы ярмарочного скомороха дрогнули.
– Значит, кулаки, – процедил Рагнер, начиная приближаться и уже зная, что дальше делать.
– Не будуся с вами драться! – почти взвизгнул Лорко, отпрыгнул на безопасное расстояние и уже спокойнее продолжил говорить: – Ваша Светлость, я не лободыр, не буду, и вся! Коля вас ненарокам обскорблял, та ат всея души прошу прощеванья. Ентого я вовся не хотил… Но пазорничать и пред бабою виняться – не стануся! – с вызовом добавил он. – Скореча штурма, – стал увещевать Лорко. – Загибну авось-либа и так… Вы жа знаате, я в кусту не сиживаю – запервым я в бой! Больша не буду, – сказал он последний довод. – Клятвенуюся всем, дча дорага, слову про её дурногога боля не кажу!