Маргарита взяла тонкий белый шарф-платок, вернулась к большому настенному зеркалу и стала покрывать голову.
– Вас послушать, орензчане должны быть вам благодарны!
– По моему мнению – да! Я же говорю: вас всё равно ждала война. Было бы всё то же самое, только бесконечно. Ивар ни за что не отступился бы от мести… – стал серьезным Рагнер. – Его отец угодил в плен в прошлой войне и уперся, что выплатит любую дань за проигрыш, но Сиренгидию с ее золотоносными ручьями и торговыми портами не отдаст… По рыцарскому уставу нельзя просто так убить рыцаря-пленника, тем более короля, – это бесчестье. Словом, нужен годный предлог. Отец твоего герцога по приказу прошлого короля Орензы намеренно выставил своему пленнику позорные условия: свобода, дань и поцелуй руки, якобы за немыслимое оскорбление, а после его убил. Король никогда бы не поцеловал руку герцогу, иначе какой он король… Мирный договор спешно подписывал уже Ивар – он отдал Сиренгидию, чтобы получить тело отца и успеть сжечь его, пока душа не стала призраком. А герцог Альбальд за участие в этой уж очень далекой от рыцарского благородства торговле телом и душой усопшего меридианца, завладел золотыми приисками и стал печатать свою золотую монету. Святоши из Мери́диана повели себя как всегда – десятину из рук победителей забрали да в ответ: «Ничего не знаем, не видели и разбирайтесь сами, кто прав». Вот только героем Альбальда Бесстрашного не признали, иначе разругались бы с Иваром – этот спесивый хрен погнал бы Экклесию взашей со своих земель и не побоялся бы. Что до меня, то я понимаю короля Ладикэ и не прочь помочь соседу, к тому же родственнику – где-то на две унции крови, но всё же… – опять стал улыбаться Рагнер, глядя на ошеломленное лицо Маргариты. – Многое кажется другим, когда знаешь чуть больше, да? Вокруг живут не герои и не ангелы, а летописи – сплошное вранье. Что теперь скажешь? Я еще ужасен или не хуже остальных?
Девушка тем не менее сдаваться не собиралась.
– Всё еще ужасен! – возмущенно ответила она. – Как можно было захватывать Ориф в Великое Возрождение?! Это же страшное святотатство!
Рагнер рассмеялся.
– Ох, ну и весело же это было! – высказался он. – Я не убил ни одного человека и ничего не разрушил, а ты снова недовольна!
Насупившись и более не находя веских доводов, Маргарита молчала. Улыбаясь, Рагнер подошел к ней и появился позади ее отражения. Он немного покрасовался – встал то одним боком, то другим, вызывая негодование в зеленых глазищах. Его же забавлял гнев девушки. Он подмигнул ей в стекле зеркала, но она вспомнила, что время Кротости, и перестала его замечать. Скоро мужчине надоело кривляться.
– Пойду, пожалуй, с Айадой прогуляюсь и обойду тут всё, – сказал он, подходя к перекладине со своей одеждой.
Не стесняясь девушки, Рагнер стал заправлять рубашку в штаны. Набросив камзол, он увидел свой кошелек и взял его в руки.
– Я тебе еще кое-что принес, – протянул Рагнер Маргарите маленькую свинку. – Узнаешь?
Маргарита искренне обрадовалась и приняла ее обеими руками.
– Какая же ты еще девчонка, – рассмеялся он. – Еще не выросла из игрушек.
– Мне ее Тини подарила на Матронаалий, в благодарность как своей покровительнице. В Орензе такие маленькие фигурки подвешивают к колыбельке на удачу, а Тини вместе с этой свинкой подбросили к приюту – она подарила мне самое дорогое, что у нее было… Тини – это та прислужница, – вздохнула Маргарита, погасив улыбку. – Лучше бы мы не сближались… А Ортлибу я эту свинку так и не показала: он бы подумал дурное, потому что его самого прозвали в городе Свиннаком. Я побоялась, что он прогонит Тини, и припрятала свинку в кухне, а потом всё там обыскала, но не смогла ее найти…
– Ты меня не попросила взять ни одной вещи, связанной с мужем.
– Он мне не дарил ничего такого личного, – пожала плечами Маргарита. – Кроме рукописного часослова, но его мы продали вместе с драгоценностями. Ну все одежды – они же от него… И он мне больше дал, – она отошла от Рагнера и взяла со стола учебник. – Вот это. Нанимал мне учителей. Хотел, чтобы я была образованной. И я это ценю. Это дороже стоит…
– Понятно… А кровать… всё хотел спросить, ваша с ним? – махнул головой Рагнер. – В других спальнях ничего подобного нет.