– Это случилось? – хмурился Ортлиб Совиннак.
– Нет, не это…
Вернувшись в беседку, Маргарита присела на один из двух табуретов; Ортлиб Совиннак, опустившись рядом, повернулся к ней и, как всегда делал, взял ее за руку. Его глаза-щелки пытались прочитать мысли девушки. Понимая, что пока он рядом, она не сможет ничего сказать, Маргарита высвободила руку, встала и отошла к порогу беседки. Отвернувшись от своего жениха и ковыряя ногтем столб у прохода во двор, она произнесла:
– Я не могу стать вам супругой, господин Совиннак. Я это сегодня поняла…
Ортлиб Совиннак немного помолчал, затем он вывернул левую руку и уперся ею в колено широко расставленных ног.
– Могу ли я, мона Махнгафасс, узнать причину? – холодно спросил он, сильнее сужая глаза. – За свои старания я заслуживаю честный ответ.
Он сделал долгую паузу и, так как Маргарита молчала, продолжил:
– Не бойтесь, мона Махнгафасс, я не причиню вам зла. Кого бы вы ни выбрали, я буду уважать ваше решение и не стану вредить вам, вашей семье или тому мужчине.
Если бы Маргарита повернулась и увидела выражение лица градоначальника, то поняла бы, что его слова расходятся с намерениями.
– Вы полюбили другого?! – жестко спросил градоначальник.
– Нет! – не оборачиваясь, с жаром ответила Маргарита. – Я вас люблю… – прошептала она, закрывая пылающее лицо руками.
Градоначальник мгновенно расслабился. Он тяжело поднялся, подошел к девушке и мягко опустил руку на ее плечо.
– Что такое, любимая? – нежно спросил он, поворачивая невесту к себе.
Маргарита, раздвинув пальцы, увидела, что его темные глаза немного посветлели, стали ласковыми.
– Я не буду вам хорошей супругой, – ответила Маргарита, не отнимая рук от лица. – Я недостойна вас и вашего имени. Подруги сказали мне, что люди говорят… И что все знают… как я простыни стирала, как в кухне работала… О бочке знают! Я платья выбрать не могу, потому что не разбираюсь… Не знаю, как надо себя вести и как говорить. Мой орензский – ужасен, меридианский – тем более! Из-за такой супруги, как я, над вами будет смеяться весь Элладанн!
– Это всё? – еще нежнее спросил Ортлиб Совиннак.
– Ну да… Я так боюсь тебя опозорить!
Он взял ее за запястья и заставил опустить руки.
– Меня давно не заботит то, что говорят и что думают в Элладанне, – теплым голосом сказал он. – Люди будут болтать, будь ты кем угодно, – навыдумывают того, чего и в помине нет. И если мне нет дела до пересудов, то и тебе не должно быть.
– Но…
– Тихо, – прошептал он и впервые ее поцеловал.
Уверенно прикасаясь своим губами к ее губам, он целовал девушку всё глубже. Его усы щекотали Маргариту под носом, но словно гладили кожу вокруг ее рта. По мере того как длился поцелуй, она слабее стояла на ногах – даже обхватила мужчину за плечи, чтобы не упасть, а Ортлиб Совиннак будто бы и топил ее в своих могучих объятиях, и будто бы держал на поверхности, не давая исчезнуть в бездне.
– Нос чешется? – чуть отстраняясь, негромко спросил он.
– Немного, – прошептала Маргарита, открывая переполненные счастьем зеленые глазищи.
– Ты быстро привыкнешь, – чмокнул он ее в кончик носа, затем крепко прижал к себе, вдавил в свою уютную, мягкую грудь, точно такую же, как у дядюшки Жоля. Маргарита, полулежа на его круглом животе, закинула голову вверх и улыбнулась.
– Не будем ждать до конца восьмиды, – сказал Ортлиб Совиннак, глядя на свое отражение в зеленых зеркалах. – Венчание случится в первый день Венераалия. Я смогу получить у епископа Камм-Зюрро разрешение на супружескую близость в пост целомудрия: за заслуги Экклесия дает послабления… Еще семнадцать дней ждать, – улыбнулся он в ответ на ее улыбку. – Должно быть, моя русалка, я ждал тебя пятьдесят три года и не хочу ждать дольше…
________________
Так венчание перенеслось на двадцать пять дней, и должно было произойти уже двадцать третьего дня Целомудрия, а не второго дня Любви. Свадебное платье спешно украшали вышивальщицы, родня невесты тоже засуетилась с нарядами. От Маргариты лишь требовалось появиться на венчании в храме Пресвятой Меридианской Праматери – градоначальник женился во второй раз и хотел справить свадьбу в кругу семьи, но тем не менее желал иметь роскошную церемонию, как заслуживало его положение, поэтому выбрал уединенный и самый значимый храм города.
С приближением Венераалия Маргарита нервничала всё больше и больше. Утром дня юпитера она так сильно захотела поговорить с братом Амадеем, что не удержалась – отправилась в храм Благодарения. Праведник работал в саду и будто бы вовсе не удивился явлению девушки, пропавшей более чем на четыре триады.