– У градоначальника есть качества, какие мне нравятся, – первой заговорила Марлена с левой фрески, – он трудолюбив, нелицемерен, нельстив, независтлив и поступает согласно закону. Если ты будешь честна с ним и независима от него, даже в мелочах, он будет это ценить и уважать. И ты никогда не увидишь неприятную сторону его нрава, не столкнешься с его гневом. Если же обманешь его или предашь – он никогда не простит, как бы ни был дорог ему человек, – Порок Гордыни, ничего не поделаешь…
«Марлена не пришла на венчание, – с досадой подумала Маргарита. – Пришел лишь Огю Шотно с поздравлениями и извинениями, что жена будет отсутствовать по причине траура. И добавил, что она никого не принимает дома, так как занедужила. Она, как и Нинно, внезапно заболела. Осуждает меня. И, возможно, никогда не простит».
Маргарита захлопала глазами, прогоняя неожиданные и неуместные слезы.
– Ты спрашиваешь: «Что не так? И что неправильного?» – заговорил с правой фрески, голосом брата Амадея, Божий Сын. – Не так – это то, что ты совсем не знаешь своего жениха. Ты видишь только его лучшую сторону, какую он тебе показывает и какая кажется тебе прекрасной. Но пока ты не узнаешь и не полюбишь того Совиннака, каким его знает весь город, твоя любовь не даст по весне новых ростков.
– Попомни, милая, – пришла в ее голову Несса Моллак в белом переднике и чалме, повязанной через подбородок, – Ортлиб Совиннак могёт казаться хорошим. Могёт даж бываться таковым, но лишь на время, а опосля сызнову станется тем, кто он и есть. И не зря его никто не любвит. И он николи никого не любвил и не слюбвит, окромя себя, чего бы он ни говорил и чяго б ни делывал.
– Градначальник Свиннак… Несса… А любвильники… Притыкнул в кухню… – зашептала в ухо Ульви из прошлого.
«Несса Моллак и Ортлиб Совиннак! – задумалась Маргарита. – Слабо верится, но… когда они познакомились, ей было тридцать, то есть даже меньше, чем той даме с белокурыми волосами, Диане, которая издали выглядит как девушка-невеста. Этой светловолосой даме скорее уже за тридцать – по глазам видно. Кто она такая на самом деле? Она была с Ортлибом в ратуше, пришла на венчание, но первой со мной не стала знакомиться: дождалась, пока Ортлиб меня ей представит, словно она выше меня по положению, а Ортлиб сказал, что она воспитательница его дочери – не прислуга, конечно, но и не госпожа… Не замужем, раз не носит закрытого головного убора, хотя очень красивая и статная… Идер Монаро ее сыном оказался. Сын Ортлиба? Ничуть не похож на него, разве что глаза одного цвета и волосы темные, но Ортлиб вроде назвал его сыном. Тогда почему Ортлиб не женился на этой даме с именем как у богини древних людей?»
Внезапно Маргарита почувствовала сильный прилив дурноты. Она на пару мгновений закрыла глаза, а когда снова подняла ресницы, то сморгнула несколько раз, но невозможное видение не уходило: на алтаре среди чаш, дымившей курительницы и золотого меридианского креста, прыгал маленький Блаженный, голый и похабный.
– Лодэтский Дьявол в город наш придет! Градоначальника тогда он и пригнет! – тонким голосом закричал свои грязные стишки бывший священник.
Лодэтский Дьявол в город наш придет,
Девчонку в красном чепчике он отъе…т!
И так и сяк тебя он будет драть,
Везде тебе руками станет залезать!
Маргарита таращилась во все глаза на алтарь и совершенно настоящего человечка, плясавшего на нем свой срамной танец. Она снова попробовала сморгнуть, но маленький, голый бродяга никуда не исчезал – он выкидывал вперед бедра, помогая себе руками, какие ухитрился развязать на эшафоте.
Блаженный остановился, прокричав эти три куплета еще раза два, встал у креста, посмотрел на Маргариту и подмигнул ей.
– Пасиб за желту розу! – театрально низко поклонился он. – Лицадею завсегды приятное, коль ему дарют цветов! Даже ярмарочному шуту приятно. Блаагодарррю.
Маргарита вздрогнула – Аненклетус Камм-Зюрро протянул к ней ладонь и позвал ее. Она, чувствуя себя всё хуже и хуже, быстро вложила свою правую руку в нее. Маленький Блаженный оглушительно засмеялся силой тысячи глоток – будто вся толпа с Главной площади перенеслась в его крошечный рот; потом он раскинул руки в стороны и вознесся, закрыв собой Божьего Сына на алтарном распятии, – епископ соединил длани венчающихся прямо перед бродягой. Тот еще издевательски хохотал – эти оглушающие звуки стали дополняться пошлыми выкриками, как и в день его казни. Ортлиб Совиннак сжал безвольные пальцы Маргариты, а потом, нахмурившись, сам сцепил их со своими. Епископ в слепящей глаза мантии улыбался красным ртом, что-то говорил, но девушка больше не слышала его голоса, зато и смех толпы утихал. Вдруг епископ испугал Маргариту: его лаковые черные глаза под хищно изогнутыми бровями посмотрели на нее как на свою жертву, что вот-вот падет, и он ей, еще живой, пообедает. Нос-клюв прелата похотливо расширял ноздри. У невесты всё поплыло перед глазами: стены стремительно убегали ввысь, четверка ангелов спустилась из шатра Сатурна и запарила над ней хороводом, ставший необычайно громким сатурномер отсчитывал секунды тайного девятого диска, и бой походил на набат Толстой Тори, колокола из ратуши. Мутное лицо Ортлиба Совиннака нависло тенью – и последнее, что Маргарита помнила, как его усы пощекотали ее под носом. Дальше тьма разрослась, и в ней соколом летал на вороных крыльях красный демон с мужским, лишенным кожи телом, пахло потом и кровью. И демон летел к ней, падая камнем.