– Батюшка просил нас всех тебя опекать, – зло ответила Енриити. – Я не подслушивала, но почему Гиор даже не попрощался со мной? А ты почему перепугалась, что я могла что-то услышать? Так что Гиор сказал?
– Господин Себесро! – разозлилась и Маргарита. – Вот он кто для тебя! И тебя не затрагивает то, что он говорил – ты с моной Монаро спрячешься за замковыми стенами, а я нет! Это были для меня важные вести!
– Такие важные, что вы минут девять шептались! – закричала девушка, сузила глаза и стала походить на отца. – Не обманывай! В любви тебе признавался? А ты ему? Сошлись, пока он платья носил? Оголялась перед ним, да?! А мой дурак-отец всё оплачивал! Культурная какая! Года еще не минуло, как ты прачкой и посудомойкой была! Чего ты о себе возомнила?! Прачка! Прачка! Прачка! – будто загавкала Енриити. – Прачка!
Маргарита закрыла уши руками, но это плохо помогало. В конце концов она встала, сняла шерстяной плащ с напольной вешалки, надела поверх сапожек деревянные сандалии и молча вышла из дома. Разозленная и гневная, она решила, что лучше сама дойдет до Северной крепости, чем возвратится в дом, где будет скандалить с Енриити.
________________
Спустя без малого два часа, пройдя почти через весь город пешком, Маргарита оказалась у Северной крепости. На площади перед городскими воротами толпились горожане, которые хотели покинуть Элладанн, но никого не выпускали. Люди свистели, оскорбляли стражников и даже герцога Альдриана – народная любовь улетучилась и сменилась озлобленностью. Маргарита направилась к надвратной башне крепости, но и тогда ей пришлось протискиваться сквозь плотную толпу. Вскоре она оказалась перед полукруглым проездом, перегороженным опускной решеткой, а за ней юный страж, лет шестнадцати, одиноко скучал и поигрывал алебардой в руке.
– Добрый день, – попыталась очаровать его теплым голосом Маргарита. – Впустите меня, пожалуйста. Я супруга господина Совиннака. Он в этой крепости ротой ополченцев командует. Бывший градоначальник Совиннак. Вы не можете его не знать! Мне очень надо поговорить с супругом.
– Приказ: никогого не пущать, – опираясь на алебарду, строго ответил юноша.
– Ну как же… – теперь девушка пыталась вызвать жалость несчастным голосом. – Я через весь город шла! С юго-восточной части! Хорошо, не впускайте меня. Передайте моему супругу, что я здесь, и всё! Это вы можете сделать?
– Приказ: не кидать ворото́в, – ответил ей юноша и немного смягчился, увидав, что красавица готова пустить в ход слезы. – Нельзя никогого впущать: токо решетку подымут – людя и сюды набегутся, а нам не до их. Чего сказать мужу? В пять меня сменют, и я смогусь передать ему весть.
– Ну, это нельзя просто так говорить… Это личное… Просто поцеловать хочу. Мой поцелуй никак не получится передать, – уверенно заявила Маргарита.
– Отчего ж… – тихо ответил парень. – Вы меня поцалуете, а я… сказать смогусь, как это было́.
– Да как тебе не стыдно?! – возмутилась девушка. – Совсем меня за дурочку принимаешь?
Юноша сделал строгое лицо и ответил:
– Тоды не могусь подмочь. Приказ: на четыре шагу отседа, не то я будусь вас колоть! – направил он на Маргариту свое оружие.
Девушка немного отошла и решила подождать – вдруг что-то произойдет: не ради бесславного возвращения домой она прошагала пешком два часа. Люди вокруг нее горланили и свистели. Неожиданно она услышала выкрик в толпе:
– Лодэтскай Дьявул в горуд наш придет, и герцогу тоды он и пригнет!
Толпа подхватила:
– Лодэтский Дьявол в город наш придет – и Альдриана он ниже́е всех пригнет!
Скоро толпа на площади скандировала этот куплет. Маргарита вспомнила, что Блаженный проорал эти слова прямо перед тем, как погибнуть; понимал, что вот-вот умрет, и словно хотел напоследок отомстить и палачам, и градоначальнику, и герцогу, – всем, кто был виновен в его гибели. Не случись торжества в честь дочери Альдриана Лиисемского, одна веревка могла бы остаться пустой, а так городские стражи получили приказ «схватить какого-нибудь бродягу».
«Сейчас этот нищий радовался бы, услышав, как толпа разнесла его сочинения, – грустно усмехнулась про себя девушка. – А еще он сказал: «Лодэтский Дьявол в город наш придет, градоначальника тогда он и пригнет». Как бы хотелось думать, что это про Диорона Гокннака, но нет – это он кричал про моего супруга… Еще и палачи должны умереть…»
Она закрыла глаза, отгоняя от себя куплеты о девчонке в красном чепчике.
________________
Где-то через триаду часа к входу в Северную крепость прибыли преторианцы – гвардия герцога Лиисемского. Толпа на них засвистела, но подойти горожане боялись: все всадники обнажили хоть и короткие, но очень острые мечи. Решетка в воротах Северной крепости поднялась – и оттуда выбежали стражники, которые принялись теснить людей щитами, освобождая проход. Маргариту тоже отодвинули, но она смогла пролезть в первый ряд, к щитам. Она искала знакомое лицо и нашла – седовласого поклонника Ульви.