– А мы что будем делать? – спросила его Маргарита. – Когда отправимся в убежище?
– Уже завтра до заката. Это поблизости. Место такое, что если зайдешь, то выйти можно будет всего раз, но его никогда никто не найдет. Там неуютно, неудобно и холодно, – здесь лучше. Я собираюсь спать на этой скамье. Если кто-то захочет нас ограбить, я о них позабочусь. Спите спокойно.
– Мне с тобой ничего не страшно! – смело заявила Тини и удостоилась теплой улыбки от Идера. Маргарита впервые увидела что-то нежное на холодном, благообразном лице этого мужчины.
«Как же они не похожи, – подумала она. – Но кто знает, вдруг Тини незаконная дочка какого-нибудь аристократа, может, даже герцога Альдриана? Смешно такое предполагать, но… Тини такая необычайно смелая – осталась в пустом доме, хотя могла бы тоже отправиться в замок… И Идер – он, разумеется, здоровый и сильный мужчина, но что если на нас нападут несколько человек? Сможет ли он защитить сразу обеих? И к кому бросится на помощь, если надо будет выбирать?»
С такими мыслями Маргарита оставила влюбленных. Ночью она долго ворочалась в постели – всё размышляла о том, что ждет Элладанн. Если бы Гиор Себесро не рассказал ей о бегстве войска, то она ничего не узнала бы о роли супруга в этом предательстве и не терзалась бы сомнениями.
«Об этом ли говорил брат Амадей? – думала Маргарита, рассматривая темный потолок своей спальни. – Я и правда не уверена, что люблю такого Ортлиба, каким видела его днем. Он был словно незнакомец. Боже! С одной стороны – варварские чудовища, с другой стороны – местные подлецы, а посередине – мы, миряне… словно свинья на бойне: хозяин уже прижал ее к земле, мясник вот-вот проткнет ее шею, а его жена соберет кровь в сковороду».
Должно быть, из-за тяжких раздумий ей приснился жуткий сон: она будто наяву опять видела Главную площадь, эшафот и Арвару Литно, которую держал Эцыль, а Фолькер связывал ее кисти рук веревкой виселицы. Маргарита, как и в тот день, держалась за мраморного льва, рядом в нише голубого дома улыбалась Беати; Нинно и Синоли вытягивали поверх толпы головы. Арвара Литно смотрела на девчонку в красном чепчике и шевелила губами. Их разделяло слишком большое расстояние – Маргарита никак не могла ее слышать, тем не менее в этот раз она понимала слова смертницы. Та ей шептала:
– Когда тридцать шесть ударов плети вновь прозвучат, с демоном красным в его лес ночной не ходи, а коли решишься погибнуть в тот час, так уж с дочерью в небо бело лети. Смерти не бойся – жить опасайся: нынче сам Дьявол проснулся – за тобою из Ада вернулся. Как цветы свои стебли обломят, как иглы дикобраза тебе тело исколют, то мертвые в черной тьме живыми восстанут, очами Дьявола на тебя, королева, глянут.
Эцыль порвал на спине Арвары Литно сорочку, а Фолькер первым стал ее бичевать. Через двенадцать ударов дебелый Эцыль взял свежую плеть смерти, но едва он приступил, как роскошные волосы его жертвы хватили кнут. Арвара Литно тогда приподнялась, снова посмотрела на Маргариту и твердо произнесла:
– Меня тогда поминай и стойкою будь!
После этого ее наполнил свет. С каждым новым ударом треххвостой плети он ярче и ярче разгорался до тех пор, пока не ослепил и девчонку в красном чепчике, и палачей, и всю толпу на Главной площади. Когда свет перестал сиять, то Арвара Литно исчезла. Эцыль и Фолькер, подвешенные за ноги вниз головой, красные лицами, качались на веревках виселицы, пытаясь зажать разодранные шеи, и хлопали, будто рыбы, ртом. Под Эцылем кто-то подставил большую алтарную чашу, и она, точно вином, быстро наполнялась кровью. Эшафот вокруг палачей полыхал, а на нем, среди пожарища, танцевал свой похабный танец Блаженный – голый, костлявый как Смерть и уже ничуть не смешной: его глаза горели ярко-оранжевым пламенем, сам он дышал огнем, словно дракон. И всё же толпа ему рукоплескала.
________________
На другой день Маргарита проснулась поздно, с гудящей, словно от похмелья, головой. Наступил день сатурна. К вечеру ожидался штурм Элладанна.
Солнце озаряло светом улицу Каштанов, давало лживую надежду на благоприятный исход этих суток. Голые ветви миндального куста у соседнего дома запоздало облепились розоватыми цветочками. Пробуждение природы опоздало более чем на тридцать дней – когда еще такое случалось, Маргарита не могла припомнить. Однако весна пришла, а зима неохотно отступала. Вскоре Элладанн утонет в цветении и до самого празднования Перерождения Воды будет радовать глаза своим самым лучшим платьем. Радовать глаза врага.
Весь час Веры Маргарита читала с Тини молитвослов, после уже про себя шептала воззвание к Богу, невесело думая, что страшный Лодэтский Дьявол заставил ее молиться как следует и укрепил ее веру. Маргарита просила Всемогущего не за себя. Уверенная, что муж позаботится о ней и что стишки Блаженного это не более чем пошлое насмешничество жалкого бродяги, она просила милости для Элладанна, его горожан и своих родных. Оставшиеся пару часов она пыталась чем-то себя занять и отвлечься от дурных мыслей: то бралась вышивать, то читать учебники. Даже думала хорошенько прибраться в доме, но зачем? Вряд ли Лодэтский Дьявол, оценив чистоплотность ее жилища и покоренный такой хозяйственностью, покинет Лиисем, а затем Орензу. Вещи, нужные чтобы переждать два-три дня в укрытии, едва наполнили сумку, поскольку Идер сказал, что ходить по городу с большим скарбом не стоит – ограбят или даже убьют по дороге. Как выглядели другие кварталы Элладанна, Маргарита не представляла, а улица Каштанов совсем затихла – даже вороны перестали каркать. Если грабители промышляли в городе, то и они не замечали этого укромного уголка.