Маргарита еще немного отодвинула тяжелый, длинный ларь от стены гардеробной, втиснулась в узкую щель и зажалась в угол. Большая одежда мужа надежно прикрыла ее. Собранную в дорогу сумку девушка припрятала рядом, чтобы сохранить зеркальце, подаренное дядюшкой, и не позволить палачам его украсть: даже мысль о том, что уродливый, рябой Эцыль в него посмотрится, ее отвращала. Тини залезла под массивную кровать и исчезла за покрывалом.
«Надо было взять кочергу», – запоздало возникла у Маргариты идея, когда грабители уже вошли в дом: притихшие девушки услышали их далекие, негромкие голоса. Всего через минуту после этого палачи поднялись в хозяйскую спальню и огляделись.
– Нету здеся никого, – сказал Фолькер, опуская в середине комнаты звякнувшую металлом сумку и подходя к камину. – Тока ушли: угли́ еще жгучие. Загасили огню с триаду часу.
В щель между одеждой мужа и сквозь решетчатую дверь Маргарита видела его гладкое, одутловатое лицо, с припухшими веками и щеками, как у больного водянкой.
– Кажись на то… Эх, с мушку не поспелися… Но, всё же, будься в оба, сына. Я видал: авродябы ставня шеве́лилась. Авось не из-за ветру… – сказал Эцыль и открыл дверь гардеробной.
Сердце Маргариты остановилось, но Эцыль не стал долго копаться в нарядах. Он потрогал пару женских платьев в поисках жемчуга и каменьев, приподнял крышку ларя и с досадой окинул взглядом очень скромную одежду градоначальника, великую даже этому огромному палачу.
– Жирдяшный хряк, – с ненавистью выплюнул Эцыль, закрывая дверь гардеробной. После он стал шумно шарить в ящике столика.
Маргарита, едва придя в себя, высунула голову из-за сундука и вновь обомлела – она увидела, как Фолькер полез под кровать. Через миг раздался крик Тини: девушка, выбравшись с другой стороны, попалась в объятия Эцыля.
– Глянь-ка, сына, да ты невёстушку сябе сыщал! – бросил Эцыль Фолькеру кричащую Тини.
Фолькер, находясь позади девушки, повалил ее на кровать и, вдавливая ее лицо в покрывало, задрал юбку своей жертве, а сам уселся сверху. Эцыль, посмеиваясь, вышел из хозяйской спальни.
Маргарита, несмотря на то, что сама недавно дала Тини совет «не вмешиваться», не смогла смотреть, как омерзительный Фолькер срывает с Тини трусы и расстегивает пуговицы на своих штанах. Крик Тини, которым она хотела привлечь Идера, тонул в мягкой перине постели. Маргарита тихо выбралась на ларь, рывком выпрыгнула из гардеробной и побежала к камину за кочергой, но Фолькер, быстро поправивший штаны, побежал по кровати и скакнул к ней. Маргарита успела поднять его сумку и с размаха кинуть ее палачу в лицо – тот зашатался, схватился за лицо, взвыл: из его носа потекла струйка крови, из сумки же высыпалась серебряная посуда. Тини тем временем уже бежала к выходу. Маргарита, подобрав кочергу, устремилась за ней – и только она оказалась за дверью, на балконе, как увидела, что Эцыль, вышедший из спальни Дианы Монаро, опять поймал Тини. Маргарита, держа кочергу обеими руками, замахнулась на здоровяка, намереваясь воткнуть железный прут в глаз с бельмом, – и палач выпустил прислужницу, подставляя под кочергу руку. Удар девушки он отбил, едва ощутив его, а Маргарита не успела ничего понять, как оказалась схваченной им, кочерга же упала на пол; Тини одна устремилась по лестнице к взломанной двери, правда, за ней уже гнался Фолькер.
– Отпустите! – требовала Маргарита, пытаясь выбраться из каменных охватов здоровенного палача с лицом как у пугала. – Берите, что хотите, и убирайтесь!
– Да неужто? – съязвил хриплым голосом Эцыль. – Благдарю, гаспажа Свиннак. Вы эдак любезны́ и добры! Мииилстивы!
Фолькер настиг Тини у дверей и теперь затаскивал отчаянно упирающуюся, кричащую и заливающуюся слезами девушку по лестнице наверх.
– Тащи ее в тудова, – кивнул в сторону двух маленьких спален его отец. – И тама ложы есть. А мы с тобою, – нежно прохрипел Эцыль Маргарите, – на ложею Свиннака нарезвимся.
– Девка градначальника мне нос расшибила! – пожаловался отцу Фолькер.
– Не нуди… И ты ее спробуешь, – ответил Эцыль, больно схватил Маргариту за волосы через платок и заломил ей одну руку за спину.
Он затолкал кричащую девушку в ее спальню, бросил ее лицом вниз на кровать и точно так же, как до этого делал с Тини его сын, уселся на Маргариту. Первым делом Эцыль снял платок с головы девушки, освобождая и неторопливо расплетая золото ее длинных волос. Она что было силы звала Идера, а где-то рядом ей вторила Тини, но потом затихла, и Маргарита продолжила кричать в одиночестве, радуя уши палача-отца: он наслаждался страхом и беспомощностью красавицы. Раскрывая гульфик штанов, Эцыль навалился на Маргариту и зашептал ей в ухо: