«Это и есть Эмильна, женщина Аргуса», – догадалась Маргарита.
Где-то в середине залы из-за стола встал Плут и свистнул.
– Эй, Госпожаня! Даввай придчаливай сюдъы! – махал он.
Рядом с ним Маргарита ни за что бы не села. Она решила как-то исхитриться и скушать свой обед у стены, но даже там найти безлюдное место оказалось сложно: головорезы ей улыбались, подмигивали, что-то говорили на своем «варварском»…
– Госпожаня! – кричал Лорко. – Ходи, не баизь. Будят кордчать из сябя! Я нёсзлопамятно́й! И душа у мяня, ах, большаа, и всё продчаа тожа – ах! И больцшое… Меня ж за тябя, Госпожаня, дасадна: эких радосцов лишашься!
Его друзья засмеялись. Аргус, посмотрев усталыми глазами на Маргариту, встал и приблизился к ней.
– Пъойдём, – сказал он, увлекая ее за локоть к своему месту. – Всэгда цдэсь кузшать, в надчалэ зтола.
Аргус усадил Маргариту справа от себя, как дорогого гостя (плотно сидевшие головорезы еще подвинулись, и место нашлось). Эмильна, занимавшая место спутницы Аргуса, по левую его руку, наградила Маргариту таким же взглядом, какой был у Соолмы, только более длинным и пронизывающим – она не просто ударила ножом, Эмильна еще и провернула его, как это делал Идер Монаро. Маргарита, принимаясь за еду и используя вместо приборов лепешку, невесело подумала, что подлинный повод для ревности был лишь у Герраты, которая с теплотой отнеслась к пленнице.
Очень хотелось не предавать доброту Герраты, а Гёре она мечтала вовсе не видеть, но, спускаясь на первый этаж, Маргарита посмотрела в окно и убедилась, что повар выполнил свое обещание – у Синоли и Нинно появились плащи, пришедшиеся кстати: за окном дождь щедро поливал Элладанн, стирая следы крови со стен и мостовых.
________________
Послеобеденную приборку Маргарита затягивала, как могла. Она надеялась, что Бог смилостивится над ней и Гёре передумает. Бог и на этот раз ее не услышал. Нетерпеливый повар сам зашел в пустую залу и позвал девушку:
– Будёт ужо мётлять. Цавтру есшо намётляшься, мятлянья. Ходи сюды.
Озираясь, с бегающими глазами, «мятлянья» робко пошла за ним.
– Я не могу, – смущенно сказала она, проходя в полутемную кухню. – У меня дни, когда женщинам нельзя… Пару часов назад узнала…
– Ааа, во оно чо… – понимающе оскалился повар. – Добрю… Насмёкаем…
Сначала несмело Гёре положил свои ладони на плечи девушки и стал ощупывать ее. Маргарита закрыла глаза, чтобы не видеть его полного похоти лица. Повар становился смелее – его руки примяли ее грудь, затем талию и устремились ниже. Она слышала, как он сглатывает слюну, облизывается и причмокивает. Гёре придвинулся очень близко, и Маргарита почувствовала бедром недвусмысленную твердость – ее тут же передернуло от отвращения.
– Не могу! – вскричала она и попыталась вырваться. – Не могу этого делать! Отпустите!
Она отпрянула назад, отступая вглубь кухни и отбиваясь от рук, что ловили ее. В конце концов девушка оказалась зажатой в углу, за столом для посудомойки.
– Да утихни, – шептал повар, наваливаясь на нее. – Я насильнишать не будю. Дайся натрогаца тобя, и всё! Я обесщаньё сполнил – твойный чёрёд… А то заберу ихние пласщи и вконец кормить не цтануся – с голоду цдохнут. Всем плявать…
Маргарита, зажатая боком в стену, закрыла лицо руками и отвернулась, чтобы не видеть Гёре. Одной рукой он тискал ее сзади сквозь платье, сжимал ее ягодицы и пыхтел. Что он делал правой рукой, она отлично представляла, не открывая глаз. Скоро повар взял запястье Маргариты, оторвал ее ладонь от лица и потянул вниз.
– Ххвати ёго, – хрипло шептал он. – Токо и всего. Давай…
Маргарита пыталась вырвать руку, однако повар крепко держал ее и, хотя обещал не применять силу, всё настойчивее тянул ее ладонь вниз.
– Давай жо, – требовал он. – Хвати жо… Ну, пожааалстю, хвати…
– Щас я хвачу! – резко и зло прозвучал мужской голос.
Гёре сразу отшатнулся от Маргариты, как от волны печного жара.
– Отхвачу твой хер на хер!
В кухню заходил Рагнер Раннор. Он был в черном полурасстегнутом камзоле поверх белой рубашки и со слегка влажными волосами; его лицо выглядело уставшим и из-за этого особенно мрачным. Вернувшись в ратушу несколько минут назад, он узнал от Ольвора о странном поведении пленницы. Великан славился удивительной интуицией, и Рагнер не стал пренебрегать его мнением, – так он оказался сначала в обеденной, а затем и в кухне.
– Ваша Свееетлость, – залебезил Гёре по-лодэтски. – Я вам всё сготовил… Ща вам всё снесю! Припоздали вы, Ваш Светлость, как завсегда…