– Что это было, Гёре? – зло спросил Рагнер. – Я тебя кухарить нанял, а не чужих жен по углам лапать. Сказал же, чтоб ее в кухне не водилось! Чего тебе было неясно?
– Простите… Простите, ради Богу! – с чувством взмолился повар. – Бесы попутали… Никоды больше́е не ослушусь, крест даю!
– Пошел вон отсюда со своим крестом, – еще сильнее разозлился Рагнер. – Я уже весь в твоих крестах должен был бы быть. Вон из кухни! – повторил он. – Потом еще поговорим!
Маргарита ничего не понимала из их речей, лишь видела, что Лодэтский Дьявол разгневан. Она стояла в темном углу у стены и ждала своей участи.
Проводив ледяным, колким взглядом убегавшего толстяка, Рагнер перенес лампу с кухонного стола на стол для посудомойки и осветил лицо девушки – избитое, обрамленное белым платком, с распахнутыми от страха зелеными глазищами и ярко-розовыми щеками.
– Так, теперь ты, – заговорил Рагнер по-орензски. – Что тебе нужно от моего повара?
– Ну… – замялась Маргарита и нервно захлопала глазами. – Вы всё видели… Любовь у нас…
– Любовь?! – изумился Рагнер и стал буравить ее зрачками. – Живо правду говори! Чего ты тут задумала? Отравить нас всех, быть может?!
– Да откуда у меня яд? – искренне удивилась Маргарита этим подозрениям. – У меня здесь ничего своего нет… На улицу меня не пускают… Откуда яд?
– Вот поэтому и повара моего тут охмуряешь – голову хочешь заморочить этому дураку, чтобы он это сделал за тебя. Любовь у них!
Он помолчал, переводя дух.
– Живо всё выкладывай, – мрачнея и хмурясь, сказал герцог. – Если опять врать начнешь, то… Я тебя предупреждал. Не зли меня еще сильнее.
Маргарита молчала: узнай Лодэтский Дьявол, что он пленил ее брата, наверняка как-нибудь этим воспользуется.
«Убьет его, – думала она. – Будет пытать, чтобы разузнать про Ортлиба, а потом убьет».
Жизнь брата для нее была дороже собственной. Что Лодэтский Дьявол не сделал бы с ней, ей стало уже всё равно: честь у нее забрал Идер Монаро, супруг, скорее всего, не примет ее вновь. Она опустила глаза и спокойно ждала, что будет дальше. Страх куда-то ушел.
– Ты что дура?! – услышала она жесткий голос Рагнера. – Я едва слово скажу, что можно, – и тебя на части поделят, и к каждой части очередь выстроится! Я не против, чтобы мои воины развлеклись, – заслужили!
Маргарита безмолвствовала, хотя при мысли, что ее ждет, она всё же перепугалась: глаза предательски увлажнились, а руки задрожали. Рагнер тоже молчал, решая, что делать дальше.
– Гёре! – громко крикнул он.
Запыхавшийся, толстый повар появился в кухне менее чем через минуту.
– Давай, Гёре, говори ты, – потребовал Рагнер. – По-орензски…
– Да-да… Я щас-сщас… – смахнул пот со лба повар и коротко выдохнул. – Сиживаю я, цначат, читываю себе, ясзыкзнаньё своё лучшаю… Не в часу труду – нет, нет! А она тут, зленоглазья чёртовка, с мётлою своею рядом павою гуливает… И так цладенько шоптаца, чо я ужо большею цпокойно не могёл! «Гёре, – тонко пропел толстяк, – хотишь, мятлою пойдуся́? Я цкучаааю…» Ну я и гадаю, – продолжил говорить нормальным голосом повар. – Мятла – эт мётла иль не мётла? Да и чё за «пойдуся́»? Вовсе нё полов она, кажись, мётлять хотит! Глядю: вёрная мыцля! Цталась вон в тот край, где и нынчо, да гнёца всё и гнёца! Обольсщат меня! Нижею и нижею всё гнёца! Как греху-то не цдаться, Ваш Светлость, кода вот прям так?!
На этих словах Гёре стал неуклюже сгибаться в поясе и выставлять к герцогу свой зад.
– Гёре! – возмутился Рагнер и брезгливо поморщился. – Я всё понял уже давно! Стой прямо!
Маргарита, слушая повара, покраснела до макового цвета, но продолжала молчать. Взгляд у Рагнера изменился – он смотрел на девушку с прежней жесткостью, но и с интересом вместо гнева.
– Тебе нечего сказать? – спросил Маргариту герцог. – Так всё и было?
От ужаса, что он теперь точно исполнит свою угрозу и отдаст ее жутким головорезам, она начала резко бледнеть – и всего за четверть минуты ее щеки почти сравнялись по цвету с платком. Рагнер тоже молчал, сдвигая брови и не отрывая от нее колкого взгляда. Понимая, что девушка, хоть и сильно напугана, но ничего не расскажет, он повернулся к повару.
– Хм, – критически осмотрел его Рагнер, – Гёре, а ты же записной… красавчик… Что-то я раньше как-то не замечал… Значит… метлой тебя обольщала? А мне вот не показалось, что у вас всё сладилось.
– Обдула, Ваш Светлость! – залепетал толстяк. – Вёдьма зленоглазья околдовала, разума натуманишла… а как до дёлу, то кровить, дескать, её мятла шначала!