– Не знаю, как с вышиванием, – ответил Рагнер по-меридиански, – но на языке Святой Земли Мери́диан ты говоришь неплохо, – задумался он. – Так что же твой супруг? Сильно он тебя любит?
– Да не знаю я! – вскричала Маргарита, перешла на орензский и постаралась себя успокоить. – Как можно другому в голову залезть? Он непростой человек, – посмотрела она белого шахматного мудреца и на маску козла в его руке. – Не такой, как я. Я не знаю, из чего состоит его любовь…
Они продолжили играть молча. Первой не выдержала и заговорила Маргарита:
– А Гюс Аразак не рассказывал вам о крысе? Наверняка не рассказал, что он Гюс I Помойный.
И Маргарита с радостью поведала, как Аразак с ее помощью уселся в мусорный бочонок.
Рагнер едва сдерживал смех. Его глаза подобрели, и в них появилось озорство.
– Теперь понятно, – широко улыбался он, показывая серебряные зубы, – почему он тебя так ненавидит. Я думал, что там чувства, но теперь понятно…
– Он меня чуть в бочке за это не утопил, – зло говорила Маргарита, вспоминая тот летний полдень. – Схватил с приятелем в курятнике – и они потащили меня к тунне, что стояла рядом. Я уже почти утонула, но смогла с пояса Аразака снять кинжал и… Сквозной шрам, какой у него на предплечье, и порезанный палец на другой руке, – это моя работа. Но если бы не Ортлиб… – грустно добавила она, – то меня всё равно бы утопили: их было двое и они были намного сильнее меня. А Ортлиб услышал крик Аразака, поднялся к курятнику и одним ударом повалил его приятеля, а сам Аразак сбежал, расталкивая женщин и сваливая их с лестницы. Вот так мы с Ортлибом и познакомились, – вздохнула она. – Он меня из той бочки на руках вынес… – прослезилась она от благодарности мужу и утерла уголок глаза.
Рагнер задумчиво глядел на нее.
– Что же он сейчас не спешит?
Маргарита пожала плечами.
– Я не знаю, может ли он вам помочь… Если может, то предать, проиграть войну, отдать вам Лиисем ради одной женщины, пусть и любимой… Я не уверена, что он пожертвует всем ради меня, – призналась Маргарита в своих страхах и незамедлительно стала защищать мужа: – Ну а вот вы… Вы бы пришли за супругой на его месте? – ехидно поинтересовалась она. – Проиграли бы войну ради жены?
– Даже не сомневайся, – ответил Рагнер, глядя Маргарите в глаза. – И ради своей супруги тоже, хотя я ее не люблю и совсем не знаю, но она моя жена. Мой долг беречь ее и ее честь, поскольку это и моя честь. Может, поэтому я ошибся в твоем супруге. Я сужу людей по себе и по своим друзьям. Все делают эту ошибку… – задумчиво постучал он пальцами по шахматной доске. – Мне сказали, что он очень гордый. Надеюсь, это не ошибочно…
В молчании они стали доигрывать партию, но через три хода Маргарита не выдержала и горячо заговорила:
– Это лишь слова! Окажись вы на его месте… Болтать легко!
Рагнер с интересом на нее посмотрел и, ухмыляясь, помотал головой.
– Зачем ты оправдываешь супруга? Он не стоит этого. Когда человека берут в плен, как шахматного короля, то он проиграл – всё: конец игре! И плати выкуп за свою свободу или свободу тех, кто тебе дорог. Я сделал щедрое предложение твоему супругу – сказал, что твоей чести ничто не грозит. Поверь, даже дамам из первого сословия не всегда так везет, тем более дамам из третьего. А он, нет чтобы поспешить тебя выручать, испытывает твою удачу и мое терпение. Здесь все считают, что твой супруг забыл о тебе, бросил тебя. Не самые благородные и порядочные люди, мои вояки, и те считают, что жену надо бы побыстрее вызволить, а раз столько времени прошло, и муж всё не идет, то уж и не объявится. Что бы он ни мыслил… Я не могу этого понять. Он же прекрасно осознает, что с тобой тут могут сделать… или уже делают каждый день. Он должен был появиться, даже если ничем не может помочь, хотя бы попытаться… И где он?
Маргарита не смогла ничего возразить. Произошедшее в зале собраний стало следствием того, что ее считали ненужной мужу, а значит, ненужной и герцогу Раннору – то есть доступной для них самих. И чем дальше, тем сильнее к ней будут приставать все эти мужчины, которых только в ратуше проживало около тысячи человек.
– Конец игре! И платите выкуп за свободу своего короля! – разозлено сказала она, переставляя белого мудреца, так похожего на Ортлиба Совиннака, и окончательно перекрывая черному королю Рагнера пути к бегству. Жутковатый обсидиановый мудрец с мордой козла замер на середине доски, будто удивляясь и негодуя.