– Ваш народ посещает Землю таким же образом? – спросил я своего спутника.
– Конечно, – ответил он, – но там мы не находим никого, кто мог бы увидеть нас и разговаривать с нами так, как я разговариваю с вами, хотя я и в бодрствующем состоянии. Вам пока не хватает знаний, которыми мы обладаем, о духовной стороне человеческой природы, которую мы разделяем с вами.
– Это знание, должно быть, позволило вам узнать о Земле гораздо больше, чем мы знаем о вас, – сказал я.
– Действительно, так и есть, – ответил он. – Благодаря таким посетителям, как вы, которых мы принимаем постоянно, мы познакомились с вашей цивилизацией, вашей историей, вашими обычаями и даже вашей литературой и языками. Разве вы не заметили, что я говорю с вами на английском, который, безусловно, не является коренным языком этой планеты?
– Среди стольких чудес я едва заметил это, – ответил я.
– Целую вечность, – продолжал мой спутник, – мы ждали, когда вы усовершенствуете свои телескопы, чтобы приблизиться к мощности наших, после чего связь между планетами будет легко установлена. Прогресс, которого вы добиваетесь, однако, настолько медленный, что мы думаем, что ждать нам еще целую вечность.
– Действительно, боюсь, что так и будет, – ответил я. – Наши оптики уже говорят о том, что достигли пределов своего искусства.
– Не думайте, что я говорил в каком-то негативном духе, – продолжил мой собеседник. – Медлительность вашего прогресса не так удивительна для нас, как то, что вы вообще что-то делаете, обремененные таким тяжелым недостатком, что, если бы мы были на вашем месте, я боюсь, мы бы остановились в полном отчаянии.
– О каком недостатке вы говорите? – спросил я. – Вы, кажется, такие же люди, как и мы.
– Такие же, – был ответ, – за исключением одной особенности, но с ней разница становиться огромной. Наделенный такими же способностями, как и мы, вы лишены способности предвидения, без которой мы сочли бы наши остальные способности почти бесполезными.
– Предвидение! – повторил я. – Но, вы не хотите сказать, что вам дано знать будущее?
– Это дано не только нам, – был ответ, – но, насколько нам известно, и всем другим разумным существам вселенной, кроме вас. Наши достоверные знания распространяются только на нашу систему лун и планет и некоторые из более близких звездных систем, и вполне возможно, что в более отдаленных частях Вселенной могут существовать другие слепые расы, подобные вашей; но, конечно, кажется маловероятным, что столь странное и прискорбное зрелище должно повторяться. Одной такой иллюстрации экстраординарных лишений, при которых разумное существование все еще может быть возможно, должно быть достаточным для вселенной.
– Но никто не может знать будущее, кроме как по вдохновению Бога, – сказал я.
– Все наши способности вдохновлены Богом, – был ответ, – но, конечно, в предвидении нет ничего такого, что заставляло бы относиться к нему так высоко, как к любому другому. Задумайтесь на мгновение о физической аналогии этого случая. Ваши глаза расположены в передней части головы. Вы сочли бы странной ошибкой, если бы их поместили позади. Вам может показаться, что это расположение рассчитано на то, чтобы нарушить их предназначение. Не кажется ли столь же рациональным, что ментальное видение должно быть направлено вперед, как это происходит с нами, освещая путь, по которому нужно идти, а не назад, как у вас, показывая только тот путь, который вы уже прошли и, следовательно, больше не беспокоящий? Но, без сомнения, милосердное Провидение не позволяет вам осознать всю нелепость вашего затруднительного положения, каким оно нам представляется.
– Но будущее вечно! – воскликнул я. – Как может ограниченный разум постичь это?
– Наше предвидение подразумевает только человеческие способности, – был ответ. – Это ограничено нашим индивидуальным уровнем на этой планете. Каждый из нас предвидит ход своей собственной жизни, но не жизни других людей, за исключением тех случаев, когда они связаны с его жизнью.
– То, что такая сила, как вы описываете, может сочетаться с простыми человеческими способностями, – это больше, о чем когда-либо осмеливались мечтать наши философы, – сказал я. – И все же, кто скажет, в конце концов, что Бог отказал нам в этом не из милосердия? Если это счастье, как и должно быть, – предвидеть свое счастье, то предвидеть свои горести, неудачи, да, и даже свою смерть должно быть очень удручающе. Ибо, если вы предвидите свою жизнь до конца, вы должны предвидеть час и условия своей смерти, не так ли?